8. В этой 
пословице Ян Чжу видит протест против роскошных погребении мертвых и требование 
внимания к живым.] — в этой древней пословице — истина. «Друг друга жалеть» — 
[эти слова] говорят не только о чувстве, но и готовности дать отдохнуть 
усталому, накормить голодного, обогреть замерзшего, найти выход для зашедшего в 
тупик. «Друг друга покидать» — [эти слова] говорят не о том, чтобы не 
оплакивать покойника, а о том, чтобы не облачать в узорную парчу, не класть 
[ему] в рот жемчуг и нефрит, не приносить жертв, не ставить блестящих сосудов.



Янь Пинчжун [9. Усматривая здесь описку, Р. Вильгельм, вместо Янь Пинчжуна 
вводит Баошу (Wilhelm, Lia Dsi, S. 79, 145). Однако содержание ответа по поводу 
похорон обнаруживает в герое монета или даоса, сторонника учений, с которыми 
связывают как раз Янь Пинчжуна <(см. Предисловие, прим. 108)>.] спросил у Гуань 
Чжуна о том, как заботиться о своей жизни.

Гуань Чжун 
ответил:
— Не мешать [себе], не останавливать [себя]. Жить свободно, и только.

— А 
подробнее?
— Позволить ушам слушать то, что хочется; позволить глазам смотреть на то, на 
что хочется; позволить носу обонять то, что хочется; позволить устам говорить 
то, что хочется; позволить телу покоиться так, как хочется; позволить сердцу 
мыслить так, как хочется. Ведь ушам хочется слушать музыку, и мешать им 
означает притуплять слух; глазам хочется смотреть на красоту и краски, и мешать 
им — означает притуплять зрение; носу хочется вдыхать [аромат] перца и орхидеи, 
и мешать ему — означает притуплять обоняние; устам хочется говорить об истинном 
и ложном, и мешать им — означает притуплять ум; телу хочется найти покой в 
прекрасном и приятном, и мешать ему — значит лишать его хорошего самочувствия; 
мысли хочется свободы, и мешать ей, значит не давать ей идти вперед. Все эти 
препятствия — жестокие деспоты. Устранишь этих жестоких деспотов — и 
[проживешь] радостно вплоть до смерти — и день, и луну, и год, и десять лет. 
Это я и называю заботиться о своей жизни. Свяжешь себя этими жестокими 
деспотами, станешь неотступно обуздывать себя и [жить] в скорби и заботах во 
имя долголетия, так [проживи] пусть даже сто лет, тысячу лет, тьму лет, — это 
не то, что я называю заботиться о своей жизни. Я объяснил тебе, как заботиться 
о жизни, — заключил Гуань Чжун, — [а ты скажи], как провожать 
мертвых?
— Что же объяснять? Похоронным обрядом [я] пренебрегаю.

— Я хотел бы тебя выслушать.

— Когда умру, разве [обряд] от меня зависит <меня касается>? Тело можно сжечь, 
можно утопить, можно зарыть, можно оставить под открытым небом, можно укрыть 
хворостом и бросить в канаву, можно облачить в расшитые шелковые одежды и 
поместить в каменный саркофаг. Как случится.

— Мы оба до конца [познали] учение о жизни и смерти, — сказал Гуань Чжун, 
обернувшись к Баошу и Хуанцзы [10. Хуанцзы — современник Гуань Чжуна.].



Цзычань стал помогать управлять [царством] Чжэн, и за три года [его] 
единовластного управления добрые покорились его реформам, недобрые устрашились 
его запретов. Наступил порядок в царстве Чжэн, и все правители стали его 
опасаться.

У [Цзычаня] был старший брат по имени Гунсунь Зореван и младший брат по имени 
Гунсунь Полуночник [11. В конфликте с Гунсунем Зореваном (Чао) и Гунсунем 
Полунощником (Му) Цзычань (Гунсунь Цяо) развенчивается как конфуцианец: он не 
сумел убедить даже своих братьев. Победа в споре остается за братьями Цзычаня и 
Дэн Си, которые доказывают правильность взглядов Ян Чжу.]. Зореван любил вино, 
а Полуночник — женщин.

В доме Зоревана вина готовили до тысячи котлов, закваски — целые горы, дух от 
барды бил в нос за сотни шагов от ворот. Предаваясь пьянству, он не ведал, 
[царит ли] мир или [угрожает] беда; [не ведал] ни сожаления о порядках среди 
людей, ни недовольства ими, [не тревожился] ни о доходах и расходах в 
собственном доме; ни о сближении или отчуждении между [всеми] девятью коленами 
своего рода; [не ощущал] ни радости жизни, ни печали смерти; не знал даже, 
когда рядом с ним случались наводнение, пожар или сражение.

У Полуночника же на женской половине тянулись рядами десятки покоев для 
избранниц, самых юных прелестниц. Когда он увлекался красавицей, то прятался от 
родных, порывал с друзьями и скрывался в женских покоях, добавляя к ночам и дни.
 [Он] был недоволен, даже если покидал [их] раз в три месяца. Когда в общине 
подрастала миловидная девушка, [он] добивался ее непременно — либо заманивая 
подарками, либо увозя с помощью свахи.

Печалясь за братье