царь], и 
[явятся] миллионы воинов и рабов; поглядит, взмахнет рукой, и приказу 
повинуются правители всех царств. Чего же искать там? Отправиться в страну 
варваров, бросив алтарь Земли и Проса в царстве 
Ци?
Хуаньгун раздумал [ехать], а слова Си Пэна передал Гуань Чжуну.

— Этого, конечно, добился не Пэн. Ведь и [я], ваш слуга, боялся, что того 
царства не найти. [Иначе] разве стоило бы тосковать, о богатствах Ци? Разве 
стоили бы внимания речи Си Пэна? — сказал Гуань Чжун.



Люди южных стран бреют головы, [ходят] обнаженными. Люди северных стран носят 
на голове повязки и одеваются в меха. Люди Срединных царств носят шапки и 
халаты. Все, что производится на [всех] девяти видах почвы, в земледелии или 
торговле, охоте или рыболовстве, как меха для зимы и холст для лета, лодка для 
воды и повозка для суши, добыто без [лишних] слов, создано [в соответствии] со 
свойствами [каждой вещи].

К востоку от [царства] Юэ [35. Юэ — одно из древнекитайских царств, 
находившееся в прибрежной части современной провинции Чжэцзян.] лежит страна 
Дерева Чжэ <Кан> [36. Рассказы о похоронах и прочих обычаях этой и других стран 
(людей Огня, Ицюй) полемически направлены против обрядности, которую отстаивали 
конфуцианцы, отвергавшие необходимость изучения других народов <(см. 
Предисловие, прим. 143)>.]. Родится там первенец, его съедают маленьким, 
называя это «жертвоприношением младшему брату». Умрет у них дед, отнесут на 
спине бабку и бросят, говоря: «С женой покойника нельзя жить вместе». К югу от 
[царства] Чу лежит страна людей. Огня. Почтительным сыном у них считается тот, 
кто погребает лишь кости своих родных, когда мясо после смерти сгниет и [его]; 
выбросят. К западу от [царства] Цинь [37. Цинь — одно из древнекитайских царств,
 находившееся на территории современных провинций Ганьсу и Шэньси.] лежит 
страна Ицюй. Почтительным сыном у них считается тот, кто после смерти родных, 
собирает хворост и их сжигает. Дым от костра поднимается вверх, и это называют 
«подняться ввысь». Высшие у них считают это управлением, низшие — обычаем, и 
это не вызывает удивления.



Конфуций, странствуя на Востоке, заметил двух спорящих мальчиков [38. В этом 
фрагменте отражены представления древних китайцев о перспективе и 
теплоизлучении, а также подчеркнуто невежество Конфуция в этих вопросах. В 
борьбе против «многознания» даосы <(см. также стр. 105, 213)> перекликаются с 
Демокритом.] и спросил, о чем они 
спорят:
— Я считаю, что солнце ближе к людям, когда только восходит, и дальше [от них], 
когда достигает зенита, — сказал первый мальчик. — А он считает, что солнце 
дальше, когда только восходит, и ближе, когда достигает зенита. — И 
добавил:
— Когда солнце восходит, оно велико, словно балдахин над колесницей, а в зените 
[мало], словно тарелка. Разве предмет не кажется маленьким издали и большим 
вблизи?!
— Когда солнце восходит, [оно] прохладное, а в зените — жжет, словно кипяток, — 
сказал второй мальчик. — Разве предмет не кажется горячим вблизи и холодным 
издали?!
Конфуций не мог решить [вопроса], и оба мальчика посмеялись над 
ним:
— Кто же считает тебя 
многознающим?!


Равновесие [39. Данный фрагмент ср. «Моцзы», гл. 43, IV, 227.] — высший закон 
Поднебесной — относится к вещам, обладающим формой. [Когда] к волосу подвешены 
[вещи], равные по весу, и волос рвется, [значит], равновесия нет. При 
равновесии и разрывающие [силы] не разорвут. Люди считают это неверным, но, 
конечно, есть и понимающие, что это верно.

Чжань Хэ [40. Чжань Хэ (Чжаньцзы) — последователь Ян Чжу (см. Ян Юнго, стр. 233,
 а также «Лецзы», стр. 125-126, «Чжуанцзы», стр. 290, «Весна и осень Люя», цз. 
17, VI, 214; цз. 21, VI, 281; «Хуайнаньцзы», цз. 1, VII, 4; цз. 6, VII, 90).], 
[удивший рыбу] с леской из одной шелковой нити кокона, с крючком из ости колоса,
 с удочкой из цзинского бамбука, с приманкой из разрезанного зерна, вытащил 
рыбу [величиной] с целую повозку. [Даже] в пучине сто жэнь глубиной, в 
стремительном потоке леска не рвалась, крючок не выпрямлялся, удочка не 
сгибалась.

— Услышал об этом чуский царь, удивился, призвал [его] к себе и спросил, какая 
тому причина.

— [Я], ваш слуга, слышал от Преждерожденного старшего мужа рассказ о том, как 
Пу Цзюйцзы [41. Пу Цзюйцзы — легендарный стрелок, ср. «Хуайнаньцзы» (цз. 6. VII,
 стр. 90).] стрелял привязной стрелой. Лук был слабый, привязная стрела — 
тонкая. [Он] пускал ее при попутном ветре, сразу в пару черных журавлей на краю 
темной тучи. Предавался [этому] всем сердцем, равномерно действовал руками. [Я],
 ваш слуга, подражая ему, учился удить рыбу. За пять лет постиг его искусство. 
Когда [я], ваш слуга, с удочкой приближаюсь к реке, в сердце нет никаких забот, 
[оно] полно только одной мыслью — о рыбе. Закидываю леску, погружаю крючок, в 
руке же нет веса [ни легкого, ни тяжелого], ничто не способно [меня] отвлечь. 
Рыба смотрит на приманку, как на затонувшую пылинку, на пену и глотает ее без 
колебаний. Вот так [я] способен тяжелое одолеть легким, силу — слабостью. Если 
бы так же мог править царством великий государь, то Поднебесную поистине можно 
было бы привести в движение одной рукой. Разве