что 
убыточно. Одной болезнью страдают многие, поэтому никто [ее] не замечает. К 
тому же, безумия одного человека недостаточно, чтобы перевернуть всю семью; 
безумия одной семьи недостаточно, чтобы перевернуть всю общину; безумия одной 
общины недостаточно, чтобы перевернуть все царство; безумия одного царства 
недостаточно, чтобы перевернуть всю Поднебесную. Даже если весь мир станет 
безумным, кто сумеет его перевернуть? Вот если бы умы у всех в Поднебесной 
стали такими же, как у твоего сына, тогда ты, напротив, стал бы безумным. Кто 
сумел бы тогда управлять радостью и печалью, звуком и цветом, дурным вкусом и 
тонким, истинным и ложным? Ведь и мои слова могут быть безумны, а уж речи 
благородных мужей из Лу — самые безумные. Как могут [они] исцелить другого от 
безумия? Лучше тебе поскорее возвратиться домой, чем расходовать провиант на 
дорогу.



[Некий] янец [26. Фрагмент посвящен проблеме относительности: чувство, 
испытанное впервые (даже ложно), сильнее, чем при его повторении (даже 
истинном).] родился в Янь [27. Янь — одно из древнекитайских царств, 
находившееся на территории современной провинции Хэбэй.], но вырос в Чу [28. Цу 
— одно из древнекитайских царств, находившееся на территории современных 
провинций Хунань и Хубэй.], состарившись же, отправился обратно в свою страну.

Проходя [с ним] по царству Цзинь, попутчик захотел его обмануть. Указав на 
стену, молвил: «Это стена царства Янь», — и янец побледнел от печали. Указав на 
алтарь Земли, молвил: «Это алтарь твоей общины», — и янец принялся вздыхать и 
стенать. Указав на хижину, молвил: «Это жилище твоих предков», — и слезы из 
глаз яньца потекли ручьем. Указав на могильные холмы, молвил: «Это могилы твоих 
предков», — и янец безудержно зарыдал.

[Тут] попутчик расхохотался и 
сказал:
— Я тебя одурачил. Ведь эго — царство Цзинь.

Янец чуть не сгорел от стыда. Когда же пришел в Янь и увидел настоящие яньские 
стены и алтарь Земли, настоящие хижины и могилы предков, горе уже не охватывало 
его с такой силой.




Глава 
4

КОНФУЦИЙ

Конфуций жил в праздности [1. В данном фрагменте, как и в некоторых следующих 
ниже, применяется полемический прием: устами противника — Конфуция, 
доказывается ложность его учения и истинность учения даосов. Сторонниками 
даосов выводятся и некоторые ученики Конфуция, чаще всего Янь Юань.]. [Когда] 
Цзыгун вошел, [чтобы] ему прислуживать, вид [у него] был печальный. Цзыгун не 
посмел спросить [почему], вышел и сообщил Янь Юаню. Янь Юань запел, 
аккомпанируя себе на цине. Услышав, Конфуций все же [его] позвал. Он вошел, и 
[Конфуций] его 
спросил:
— Чему радуешься в 
одиночестве?
— Чему учитель печалится в одиночестве? — спросил Янь Юань в ответ.

— Сначала поведай о своих мыслях, — сказал Конфуций.

— Прежде я слышал от учителя: «[Кто] радуется Небу и знает [его] веление, не 
печалится». Поэтому [я], Хой, и радуюсь.

Конфуций изменился в лице и через некоторое время 
заговорил:
— Это [я] сказал? Ты понял неверно. Эту мою прежнюю речь прошу исправить 
нынешней речью. Ты услышал лишь, что не печалится тот, кто радуется Небу и 
знает [его] веление; но еще не слышал, сколь велика печаль того, кто радуется 
Небу и знает [его] веление. Ныне же поведаю тебе все по правде. 
Совершенствоваться самому, не думая, о том, прославишься или останешься в 
бедности, сознавая, что [хотя] ни прошедшее, ни будущее не зависят от тебя, но 
ничто не смутит твоих мыслей, — вот что ты называешь «не печалится тот, кто 
радуется Небу и знает [его] веление». Прежде я улучшал песни и предания, 
исправлял обряды и музыку [2. На подобных высказываниях основывается легенда о 
том, что Конфуций сочинил или собрал и отредактировал общенародное наследие — 
своды песен, преданий, обрядов. Ср. «Изречения» (гл. 7, I, 144): «То, о чем 
учитель (Кунцзы. — Л.П.) прекрасно говорил, [это] песни, предания, соблюдение 
обрядов. Обо всем этом [он] прекрасно говорил...»], чтобы с их помощью навести 
порядок в Поднебесной и о