я песен, 
которые в «Шицзине» отсутствуют.], чтобы развеселить человека, владевшего 
[силой] превращений.

Каждую луну [царь] подносил [ему] драгоценные одежды, каждое утро — тонкие 
яства. Тот же до всего снисходил как бы нехотя.

Прожив недолго [в башне, тот человек] пригласил царя прогуляться. Держась за 
его рукав, царь взлетел с ним ввысь на самое Срединное небо и очутился в его 
дворце. Дворец был построен из золота и серебра, усыпан жемчугом и нефритом. 
Возвышался [он] и над облаками и над дождем, а на чем покоился — неведомо. 
Издали он казался пушистым облаком. Все здесь для зрения и слуха, обоняния и 
вкуса было иным, чем в мире людей. Царь, считая, что оказался поистине в 
обители предков — Чистейшей Столице Пурпурной Звезды, [наслаждался] широтой 
мелодии небесной музыки. Наклонив голову, царь увидел внизу свой дворец и 
террасы, похожие на комья земли и кучи хвороста. Царю казалось, что прожил [он] 
здесь десятки лет, не вспоминая о своей стране. [Но вот] человек, владевший 
[силой] превращений, снова пригласил царя прогуляться, и [они] пришли туда, где 
наверху не видно было ни солнца, ни луны, а внизу — ни рек, ни морей. Свет и 
тени ослепили царя, и [он] не мог ничего разглядеть; звуки и эхо оглушили царя, 
и [он] не мог ничего расслышать. Все его кости и внутренние органы затрепетали, 
[он] не мог сосредоточиться, мысли [у него] омрачились, жизненная сила 
истощилась, и [он] стал уговаривать того человека вернуться обратно. Тот [его] 
толкнул, и царь камнем свалился в пустоту.

Очнулся [он] на том же месте, что и прежде; в свите были те же люди, что и 
прежде; вино перед ним еще не остыло, кушанья еще не высохли.

— Откуда [я] прибыл? — спросил царь.

— Государь [сидел] задумавшись, — ответили слева и справа. Тут царь My впал в 
беспамятство. Пришел в себя [лишь] 
через
три месяца и снова спросил человека, владевшего [силой] превращений. Тот 
ответил:
— Разве мы с государем двигались? [Нет!] Мы странствовали мысленно. А разве 
место, где [мы] жили, не иное, чем дворец государя? Разве места, где 
странствовали, не отличались от заповедника государя? Привыкнув к постоянному, 
сомневаешься в возможности забыться на время? При высшем же изменении в один 
миг. можно исчерпать все возможные формы.

В большой радости царь перестал заботиться о государственных делах, 
наслаждаться своими наложницами и всеми мыслями предался далеким странствиям.

[Он] приказал запрячь в две колесницы восемь своих добрых коней. В переднюю 
колесницу запрягли справа Рыжего Черногривого, слева — Зеленое Ухо, правой 
пристяжной — Рыжего Быстроногого, слева — Белую Жертву. Колесничим был Отец 
Цзао, помощником — Тай Бин <иероглифы неразборчивы — Л.П.>. В упряжку второй 
колесницы запрягли справа Огромного Буланого, слева — Превосходящего Колесо [?],
 правой пристяжной — Быстроногого Вороного, левой — Сына Гор. Ведущим был Бо Яо,
 колесничим — Шэнь Бо, помощником — Бэнь Жун.

Промчались тысячу ли и прибыли в страну Огромных Охотников [4. Страна Огромных 
Охотников (Цзюйсоу) — сказочная страна.]. Огромные Охотники подвезли царю и 
[его] людям на двух колесницах кровь белого лебедя для питья, молоко коровы и 
кобылицы для мытья ног. Напившись, поехали дальше и заночевали на склоне [горы] 
Союз Старших Братьев [5. Гора Союз Старших Братьев (Куньлунь) — мифическая 
обитель предков и богов: за этой горой скрываются поочередно солнце и луна.] к 
югу от Красных Вод [6. Красные воды (Чишуй) — сказочная река.].

На другой день поднялись на вершину [горы] Союз Старших Братьев, чтобы 
полюбоваться на дворец Желтого Предка, и насыпали холм, чтобы оставить память 
грядущим поколениям. Затем отправились погостить к Матери Западных Царей [7. 
Мать Западных царей (Сиванму) — божество, возглавляющее пантеон на горе Союз 
Старших Братьев.] и пировали над Озером Белого Нефрита [8. Озеро Белого нефрита 
— сказочное озеро.].

Мать Западных Царей пела царю, а он вторил ей, но слова были печальны. Наблюдая,
 как закатилось солнце, прошедшее за день десятки тысяч ли, царь со вздохом 
сказал:
— Увы! Я — человек, который не обладал полнотой основных свойств, но увлекался 
наслаждениями. Потомки осудят меня.

Разве царь My священен? [Ведь он] сумел исчерпать наслаждения в своей жизни и 
все же умер, [прожив] до ста лет. В мире считали, что [он] поднялся [ввысь] 
<умер>.



Старый Чэнцзы [9. Старый Чэнцзы (Лао Чэнцзы), — как видно из данного фрагмента, 
ученик Инь Вэня, даос, обратившийся к магии.] учился [искусству] превращений у 
Преждерожденного Инь Вэня [10. Инь Вэнь — представитель одной из ветвей 
даосизма (См. также стр. 317). Носящий его имя памятник см. «Чжу цзы цзи чэн», 
т. VI.], но за три года [тот] ничего не сказал. Старый Чэнцзы просил прощения и 
разрешения удалиться. Преждерожденный Инь Вэнь приветствовал его, ввел в дом, 
загородился справа и слева и стал ему 
говорить:
— Когда-то Лаоцзы, отправляясь на Запад, обернулся и сказал мне: «Все, кто 
обладает жизненной энергией, все, кто обладает внешней формой <телом>, смертны. 
То, что создается, развивается [с помощью] жара и холода, называ