л он, — можно обучить того, 
кто умеет плавать; у прекрасного пловца [к этому] особые способности, а если 
это водолаз, то [он] примется управлять лодкой, даже не видав ее прежде в 
глаза». Я спрашивал еще, но [он] более не отвечал. Дозвольте задать вопрос: 
«Что это означает?».

— Гм! — сказал Конфуций. — Я давно уже забавлялся с тобой тем, что (лежит] на 
поверхности, но никогда не доходил до сущности. [Теперь] все же скажу.

«Можно обучить того, кто умеет плавать» — [означает, что он] легко общается с 
водой; «У прекрасного пловца [к этому] особые способности» — забывает про воду; 
«А если это водолаз, то [он] примется управлять лодкой, даже не видав ее прежде 
в глаза» — для него пучина подобна суше, а опрокинутая лодка — скользящей назад 
повозке. Пусть перед ним опрокидывается и скользит тьма вещей, это даже не 
привлечет его внимания; куда бы ни направился, все станет делать играючи.



Мастер игры [22. Вариант фрагмента см. «Чжуанцзы», 227-228, «Весна и осень Люя»,
 цз. 13, VI, 129; «Хуайнаньцзы», цз. 17, VII, 290.] [со ставкой] на черепицу 
станет волноваться при игре на [серебряную] застежку и потеряет рассудок при 
игре на золото. Искусство одно и то же, но стоит появиться ценному, и внимание 
перейдет на внешнее. Внимание же к внешнему всегда притупляет [внимание к] 
внутреннему.



Конфуций любовался в Люйляне [водопадом] [23. В Люйляне (водопад) — одно из 
общих мест, см. также «Лецзы», <122, 123> (с иными выводами) и «Чжуанцзы» 
<(первый вариант, сокращенный, 230)>.]: струи спадают с высоты в тридцать жэней,
 пена бурлит на тридцать ли. Его не могут преодолеть ни кайманы, ни рыбы, ни 
черепахи — морские или речные. Заметив там пловца, [Конфуций] подумал, что тот 
с горя ищет смерти, и отправил своих учеников вниз, чтобы его вытащить. [Но 
тот] через несколько сот шагов вышел [из воды], с распущенными волосами, запел 
и стал прогуливаться у дамбы.

Конфуций последовал [за ним] и ему 
сказал:
— Водопад в Люйляне высотой в тридцать жэней, пена бурлит на тридцать ли. Его 
не могут преодолеть ни кайманы, ни рыбы, ни черепахи — морские или речные. 
Заметив, как ты в него вошел, я подумал, что с горя ищешь смерти, и отправил 
своих учеников вниз, чтобы тебя вытащить. [Когда] ты вышел с распущенными 
волосами, запел и стал прогуливаться, я принял тебя за душу утопленника, но 
вгляделся: ты — человек. Дозволь задать вопрос: владеешь ли секретом, [как 
следует людям] ходить по 
воде?
— Нет, — ответил пловец. — У меня нет секрета. От рождения — это у меня 
привычка, при возмужании — характер, в зрелости — это судьба. Вместе с волной 
погружаюсь, вместе с пеной всплываю, следую за течением воды, не навязывая [ей] 
ничего от себя. Вот мой секрет.

— Что означает: «от рождения — это привычка, при возмужании — характер, в 
зрелости — это судьба»? — спросил Конфуций.

— Я родился среди холмов и удовлетворен [жизнью] среди холмов — такова 
привычка; вырос на воде и удовлетворен [жизнью] на воде — таков характер; это 
происходит само собой и я не знаю почему — такова судьба [24. Трактовка понятия 
«судьбы» здесь коренным образом расходится с конфуцианской, считающей судьбу 
«волей (приказом) Неба», а «трепет» перед ней — одним из качеств «благородного 
мужа» («Изречения», гл. 16. I, 359). Заключение данной притчи таково: как 
«характер», так и «судьба» — необходимость, определяемая условиями жизни. Не 
умея объяснить подобные явления («не зная почему»), люди и дали им особое 
название — «судьба». Подробнее о даосском детерминизме у Ян Чжу, см. гл. 6 
«Сила и Судьба», <97-106>.].



Направляясь в Чу, Конфуций вышел из леса и заметил Горбуна [25. Данная притча 
(вариант см. «Чжуанцзы», 227) о мастерстве человека с физическими недостатками 
имеет особое значение: герой, человек угнетенный, противопоставляется 
«благородному», в конфуцианской концепции — обязательно обладавшему прекрасной 
внешностью <(см. Предисловие, прим. 105)>.], который ловил цикад, будто 
[просто] их подбирал.

— Как ты искусен! — воскликнул Конфуций. — Обладаешь ли 
секретом?
— Да! У меня есть секрет, — ответил ловец цикад. — В пятую-шестую луну кладу на 
коконы [цикад] шарики. [Из тех, на которые] положу два [шарика] и [шарики] не 
упадут, теряю немногих; [из тех, на которые] положу три [шарика] и не упадут, 
теряю одну из [каждых] десяти; [тех же, на которые] положу пять шариков и не 
упадут, [ловлю всех просто], будто подбираю. Я стою, словно старый пень,