ть добродетельных, и люди стали друг друга притеснять; возвысили знающих,
 и люди стали друг друга грабить. Тот, кто пересчитывает вещи, недостоин 
благодетельствовать народу. Народ стал жаждать выгоды, сыновья — поднимать руку 
на отцов, слуги — убивать своих хозяев, начали грабить среди бела дня, делать 
подкопы в полдень. Я говорю вам: корень великой смуты был взращен при 
Высочайшем и Ограждающем, ее вершина просуществует тысячу поколений и через 
тысячу поколений люди будут пожирать людей [2. Прием инвективы, здесь — против 
конфуцианских героев (см. также стр. 267, <Предисловие, стр. 24, прим. 92>).].

[Тут] Карлик Прославленный на Юге [3. Карлик Прославленный на Юге (Наньюн Чу) — 
персонаж, по-видимому, аллегорический, выведен как ученик Гэнсан Чу.] 
выпрямился и взволнованно 
спросил:
— Какое же учение [Вы] вручите вместе с этими словами такому старому, как [я], 
Карлик?
— Сохраняй в целости свою [телесную] форму, заботься о своей жизни, не допускай 
суеты в мыслях и думах и через три года сумеешь постичь эти слова, — ответил 
Гэнсан Чу.

— Глаза подобны по форме, — сказал Карлик, — я не понимаю, в чем между ними 
различие, а слепой себя не видит. Уши подобны по форме — я не понимаю, в чем 
между ними различие, а глухой себя не слышит. Сердца подобны по форме — я не 
понимаю, в чем между ними различие, а безумный себя не обретает. Тело телу 
также уподобляется, но их, возможно, разделяют вещи. Стремлюсь найти подобие, 
но не способен [его] обрести. Ныне [вы] сказали [мне], Карлику: «Сохраняй в 
целости свою [телесную] форму, заботься о своей жизни, не допускай суеты в 
мыслях и думах». [Я], Карлик, внимал учению напрягаясь, но [оно] достигло 
[лишь] ушей.

— Слова [мои] иссякли, — сказал Гэнсан Чу. — [Ведь] говорят, что шмелю не 
изменить куколки, юэской курице не высидеть гусиного яйца — это по силам лишь 
наседке из Лу [4. В Юэ куры были мелкие, в Лу — крупные.]. Курица подобна 
курице, свойства их во всем одинаковые. [Если] одна способна, а другая не 
способна, это, конечно, [означает], что способности бывают большие и малые. 
Ныне [оказалось], что мои способности малы — недостаточны, чтобы тебя развить. 
Почему бы тебе не отправиться на юг, повидаться с 
Лаоцзы?
Карлик взвалил на спину побольше провизии и за семь дней и семь ночей дошел до 
жилища Лаоцзы.

— Не от Чу ли ты пришел? — обратился [к нему] Лаоцзы.

— Да, — ответил Карлик.

— Почему ты привел с собой стольких людей? — спросил Лаоцзы.

Карлик в испуге оглянулся.

— Ты не понял, о чем я спросил? — задал вопрос Лаоцзы.

Карлик потупился от стыда, [затем] поднял голову и 
вздохнул:
— Сейчас я забыл, что мне ответить, а поэтому забыл и свой вопрос.

— О чем [ты хотел] говорить? — спросил Лаоцзы.

— [Если у меня] не будет знаний, люди обзовут меня Карликом Простаком; [если] 
будут знания, [они] принесут беду мне самому. [Буду] милосердным, навлеку беду 
на себя, а немилосердным, напротив, принесу вред другим; буду справедливым, 
навлеку беду на себя; а несправедливым, напротив, погублю других. [По совету 
Гэнсан] Чу хотел бы [у Вас] спросить, как мне избежать этих трех 
бед?
— Сначала я понял твой взгляд, теперь и твои слова это подтвердили. Соблюдая 
правила приличия, точно сирота без отца и матери, ты берешься за шест, а 
измерить стремишься морские [глубины]. Как жалок ты, заблудший, в неведении. 
Стремясь вернуться к своей природе, [не знаешь], откуда начать.

Карлик попросил разрешения остаться в доме, призывал то, что [по учению] любил, 
отказывался от того, что [по учению] ненавидел, десять дней предавался скорби, 
а затем снова встретился с Лаоцзы. Лаоцзы 
сказал:
— Ты омылся, пар [идет, как] от вареного! Однако в тебе еще много ненависти. 
Ведь когда узы столь многочисленные, что [с ними] не справиться, идут извне,