|
зданное разрушают, честных унижают, почитаемых низвергают,
деятельным [несут] неудачи, добродетельных [стремятся] перехитрить, бесполезных
— обмануть. Разве тогда не обязательны [затруднения]? Увы! Запомните это,
ученики! Вам [остается] лишь одно — область природных
свойств!
[Удалец] с Юга от Рынка, Обязанный к Черной Работе, [1. Удалец с Юга от Рынка
Обязанный к Черной работе (Шинань Иляо) — о нем см. также стр. 266, 273.
Поступки и речи во всех источниках характеризуют его как даоса, а также как
удальца (см. комментарий к «Хуайнаньцзы», цз. 9, VII, 129), «....мог
противостоять пяти сотням человек» («Цзочжуань», 17-й год правления царя Айгуна
— 479 г. до н.э.).] увиделся с лусским царем. Царь Лу выглядел печальным и
[Удалец] с Юга от Рынка
спросил:
— Почему [Вы], государь, выглядите
печальным?
— Я изучал путь прежних царей, — ответил царь Лу, — совершенствовался в делах
предков-правителей, я почитал души предков, уважал добродетельных. Осуществлял
это с любовью, беспрерывно и все же не [сумел] избежать беды. Вот и печалюсь.
— Плохие у [Вас], государь, средства, избавляющие от беды, — сказал [Удалец] с
Юга от Рынка. — Ведь вот пушистая лисица и пятнистый барс живут на горах, в
лесах, залегают в пещерах на отвесных скалах — [таков их] покой. Ночью охотятся,
днем не выходят — [таков их] запрет. [Они] сдерживаются и прячутся; несмотря
на голод и жажду, все же должны добывать себе пищу вдали [от людей] на реках и
озерах, — [таков их] закон. И все же не [умеют] избежать беды — сетей и ловушек.
В чем их вина? [В том, что] беду им приносит собственная шкура. Не
представляет ли ныне царство Лу шкуру царя [2. Здесь субъективные намерения
царя (добрые) противопоставляются объективным условиям (злу) — его царству, за
которым охотятся, как за красивой шкурой зверя.]? Мне хочется, чтобы государь
содрал с себя [эту] шкуру, омыл сердце, отказался от страстей и [отправился]
странствовать по безлюдным местам. На юге Юэ есть община, которая называется
царством Утвердивших свойства [3. Царство Утвердивших Свойства (Цзянь Дэ) —
одно из аллегорических названий для даосской утопии.]. Народ там прост и
невежествен. Люди почти лишены корысти и страстей. Умеют трудиться, но не умеют
прятать; дают, не требуя возврата, не ведают ни долга, ни обрядов; действуют
бездумно, ступают свободно. При рождении они могут радоваться, при смерти их
могут похоронить. Мне хотелось бы, чтобы [Вы], государь, покинули [свое]
царство, отказались от пошлого и стали действовать, опираясь на путь.
— Разве сумею? — спросил царь. — Дорога туда далека и опасна, там и горы и реки,
а у меня нет ни лодки, ни повозки.
— Не гордитесь телом, не тоскуйте о жилище, [пусть] станут [им для Вас] лодка и
повозка, — ответил [Удалец] с Юга от Рынка.
— Дорога туда далека и неведома, там нет людей, — сказал царь. — Кто же станет
моим соседом? У меня нет зерна, мне нечего будет есть, как же я туда
доберусь?
— Сократите свои расходы, умерьте свои желания и удовлетворитесь, даже если не
будет зерна, — ответил Удалец с Юга от Рынка. — Переходите, государь, реки,
плавайте по морям, поглядите на них и не увидите берегов, чем дальше, тем
меньше будете знать, где им конец. Все те, кто [Вас], государь, проводит до
берега, вернутся. И только [Вы], государь, будете от [всего] этого далеки. Ибо
тот, кто владеет людьми, обременен; тот, кем люди владеют, опечален. Поэтому-то
Высочайший и не хотел ни владеть людьми, ни подчиняться людям. Мне хочется
освободить [Вас], государь, от бремени, избавить [Вас], государь, от печали,
чтобы [Вы] один вместе с путем странствовали в царстве Великой пустоты. [Когда]
на переправе пустая лодка толкнет другую, не разгневается даже вспыльчивый.
[Если же] в [толкнувшей] лодке окажется человек, то наберет воздуха и крикнет
погромче. Крикнет раз, а [тот] не услышит, так крикнет в другой раз. [Снова]
|
|