ы проложены? Слова, сказанные тобою ныне, — 
также следы. Ведь следы остаются и от башмаков, но разве следы — это сами 
башмаки?
Ведь белые цапли зачинают, [когда] смотрят друг на друга, и зрачки [у них] 
неподвижны; насекомые зачинают, [когда] самец застрекочет сверху, а самка 
откликнется снизу [23.Лэй — животное, с современным знаком не отождествляется.
]; лэй [будучи] и самцом и самкой, [сам] от себя зачинает. [Природные] свойства 
не изменить, жизнь не переменить, время не остановить, путь на преградить. 
Постигнешь [законы] пути, и все станет возможным, утратишь — ничего не 
добьешься.

Конфуций не показывался три луны, затем, снова увидевшись [с Лаоцзы], 
сказал:
— [Я], Цю, это давно постиг! Ворона и сорока высиживают яйца; рыбы зачинают, 
смазываясь слюной; оса перевоплощается <в другое насекомое> [24. Это 
представление о размножении ос в науке древнего Китая возникло из знакомства со 
способностью осы заготовлять запасы пищи, парализуя других насекомых уколом 
жала (см. Лу Синь, Болтовня в конце весны, — Лу Синь, Сочинения, т. 1, Пекин, 
1956, стр. 304-305). Упомянув осу, Конфуций проговорился о своем намерении 
использовать учение Лаоцзы в собственных целях.], [когда] родится младший брат, 
старший брат заплачет [25. В такой иносказательной форме объявил Конфуций войну 
своему учителю Лаоцзы: ученик, как «младший брат», готов вытеснить «старшего». 
Свидетельство о вероломстве Конфуция сохранилось именно в этой фразе, начиная с 
Чжуанцзы и до учителя Лу Синя — одного из «отцов» революции 1911 г. Чжаи Тайяня 
и самого Лу Синя. Этот эпизод встречи основателей антагонистических школ — 
конфуцианского идеализма и даосского материализма — весьма убедительно объяснил 
Чжан Тайянь. Все поездки к Лаоцзы были лишь «хитростью» Конфуция. В его речи 
скрывался намек: «Я завладею твоей славой, а [ты] ничего не сумеешь поделать». 
Засилье Конфуция и его учеников («стоило сказать слово утром, чтобы к вечеру 
слетела голова») заставило Лаоцзы уйти на запад, где не было конфуцианцев. 
«Появись его книга раньше, Лаоцзы не избежал бы казни», — эту мысль Чжан Тайянь 
подкреплял фактом расправы Конфуция с другим своим соперником — Шао Чжэнмао (см.
 Лу Синь, Сочинения, т. 2, Пекин, стр. 475-476). Именно такую вольнодумную 
традицию отразил в своей сказке «За пограничную заставу» Лу Синь (см. Лу Синь, 
Сатирические сказки, М., 1964).]. Ведь [я], Цю, не превращался вместе [с путем] 
в человека. [А если] не превращался в человека вместе [с путем], как же могу 
поучать 
[других]?
— Хорошо! [Ты], Цю, это постиг! — ответил Лаоцзы.




Глава 
15
ПОЛНЫЕ СУРОВЫХ 
ДУМ

Полные суровых дум [1. В данном фрагменте отразилось многообразие философских 
школ и различие оттенков внутри этих школ <(см. подробнее стр. 314-321)>.] и 
возвышенных дел покидают мир, отвергают [все] пошлое; рассуждая о высоком, 
возмущаются и порицают [других] — надменные и только. Так любят поступать мужи, 
[скрывающиеся] в горах и долинах, презирающие современников, высыхающие, словно 
дерево, или уходящие в пучину.

Произносят речи о милосердии и справедливости, о преданности и доверии, 
почтительности и скромности, о том, как отказываться от [власти] и передавать 
[престол], — совершенствуются сами, и только. Это любят мужи, успокаивающие мир,
 — те, кто обучает и поучает, странствующие ученики.

Произносят речи о великих подвигах, громкой славе, о церемониях между государем 
и советником, об исправлении [отношений] между высшими и низшими — [стараются] 
ради управления и только. Это любят мужи придворные, что благоговеют перед 
государем, укрепляют [свое] царство, захватывают [чужие царства] и добиваются 
[признания] заслуг.

[Находя] пристанище на болотах и озерах, поселяясь в безлюдных местах, удят 
рыбу, наслаждаются праздностью, предаются недеянию, и только. Это любят мужи на 
реках и морях, удалившиеся от мира, те, кто предается праздности.

Вдыхая <прохладу>, выдыхая <тепло>, [упражняют] дыхание, освобождаясь от 
старого, воспринимая новое, висят на деревьях, [точно в спячке] медведи, 
вытягиваются, [точно] птицы, ради долгих лет жизни, и только. Это любят мужи, 
проводящие [в себе] путь, питающие [свое] тело, [добиваясь] долголетия Пэн Цзу.

Но все [самое] прекрасное последует за тем, кто [способен] стать возвышенным 
без суровых дум, совершенствоваться без милосердия и справедливости, править, 
не добиваясь заслуг и славы пребывать в праздности, не [удаляясь] к рекам и 
морям, живя долго, не проводя [в себе] пути, забывать обо всем и всем обладать, 
становиться безмятежным без предела. Таков путь неба и земли, таковы и свойства 
мудрого. Поэтому и говорится: «Безмятежность и безразличие, покой и уединение, 
пустота и недеяние — тако