у, [точно] накачивая, будто кипящий суп. Называется 
водочерпалкой.

Огородник от гнева изменился в лице и, усмехнувшись, 
ответил:
— Я не применяю [ее] не оттого, что не знаю, [я] стыжусь [ее применять]. От 
своего учителя я слышал: «У того, кто применяет машину, дела идут механически, 
у того, чьи дела идут механически, сердце становится механическим. Тот, у кого 
в груди, механическое сердце, утрачивает целостность чистой простоты. Кто 
утратил целостность чистой простоты, тот не утвердится в жизни разума. Того, 
кто не утвердился в жизни разума, не станет поддерживать путь».

Стыдясь и раскаиваясь, Цзыгун опустил голову и промолчал.

Через некоторое время Огородник 
спросил:
— Кто 
ты?
— Ученик Конфуция, — ответил Цзыгун.

— Не из тех ли многознающих, что подражают мудрым, чтобы в самодовольстве всех 
превзойти? [Не из тех ли], что бренчат в одиночестве [на струнах] и печально 
поют, чтобы купить себе славу на всю Поднебесную? [Если бы] ты забыл о своей 
священной душе и отказался от своей плоти, быть может, приблизился бы [к пути]. 
Но неспособный управлять собственным телом, как сумеешь [ты] навести порядок в 
Поднебесной? Уходи! Не мешай мне работать! — сказал Огородник.

Устыдившись, Цзыгун побледнел и, точно потерянный, не мог овладеть собой. 
[Лишь] пройдя тридцать ли, пришел в себя.

— Что это был за человек? — спросили [его] ученики. — Почему при встрече с ним 
[вы], учитель, изменились в лице, побледнели и целый день не могли прийти в 
себя?
— Раньше [я] считал, что в Поднебесной есть лишь один человек <Конфуций>, не 
знал, что есть еще и другой, — ответил Цзыгун. — Я слышал от учителя о пути 
мудрецов: [это] стремление осуществлять дела, приобретать заслуги, добиваться 
больших успехов малыми силами. У нынешнего же [учителя] иначе. У того, кто 
владеет учением, целостные свойства. При целостных свойствах — целостно тело. 
При целостном теле — целостен разум. В целостном же разуме и заключается путь 
мудрого. Вверяясь жизни, [он] действует вместе с народом, но куда идет — 
неведомо. Неизмерима и совершенна [его] простота! Учитель сердцем предал 
забвению заслуги и корысть, ловкость и хитрость. Такой человек не пойдет против 
своей воли, не поступит против своего желания. Обретая то, о чем говорит,, 
гордый, [он] даже не оглянется, хотя бы [все] в Поднебесной его прославляли. 
Утратив то, о чем говорит, [он] даже не обратит внимания, хотя бы [все] в 
Поднебесной его порицали. Хвала или хула [всех] в Поднебесной ничего [ему] не 
прибавит, ничего [у него] не отнимет. Вот кто называется человеком с целостными 
свойствами. Я же причислю [себя] к тем, которых несет ветром по волнам.

Вернувшись в Лу, [Цзыгун] поведал обо всем Конфуцию, который 
сказал:
— Тот прикидывается, будто совершенствуется в учении рода Хаоса. Постигает из 
него [лишь] одно, но не понимает другого; управляет внутренним, но не управляет 
внешним. Ты, конечно, удивился [тому, что он] познал, как уйти в чистоту, в 
недеяние, вернуться к простоте, как хранить разум в телесной природе, 
странствуя среди мирского, обычного. Но разве достойно учение рода Хаоса [15. 
Открытое выступление Конфуция против даосизма, названного «учением рода Хаоса» 
(Хуньдунь), видимо за космогонию Лецзы. Добавление к хаосу слова «род» (ши) 
показывает возможность последующего обожествления категорий этой 
материалистической космогонии.], чтобы я и ты его 
познавали!


Изначальный Туман [16. Изначальный Туман (Чжун Ман), Легкий Ветерок (Юань Фын) 
— аллегорические персонажи, в которых явления местные (Ветерок) 
противопоставляются космическим (Изначальному Туману).] отправился на восток к 
Великой пучине и на берегу Восточного моря повстречался с Легким Ветерком. 
Легкий Ветерок 
спросил:
— Куда вы 
направляетесь?
— К великому океану.

— Зачем 
же?
— Хочу там побродить. Ведь великий океан — это то, что не наполняется, сколько 
бы в него ни вливалось, и не иссякает, сколько бы из него ни выливалось.

— Нет ли, у