то [я] называю безыскусственностью. В 
безыскусственности народ обретал свою природу.

Когда же появились мудрецы, то [умение] ходить вокруг да около прихрамывая, 
стали принимать за милосердие; [умение] ходить на цыпочках — за справедливость, 
— и [все] в Поднебесной пришло в замешательство. Распущенность и излишества 
стали принимать за наслаждение; Сложенные руки и согнутые колени стали 
принимать за обряды. И [все] в Поднебесной стали отделяться друг от друга.

Кто сумел бы, не повредив дерева, вырезать жертвенную чашу? Кто сумел бы, не 
повредив белого нефрита, выточить скипетр и булаву? Как [сумели бы] ввести 
милосердие и справедливость, не нарушив природных свойств? Как [сумели бы] 
ввести обряды и музыку, не отбросив естественных чувств? Кто [сумел бы] создать 
орнамент, не спутав [всех] пяти красок? Кто [заставил бы] пять звуков, не 
спутав их, отвечать шести трубочкам? В том, что ради сосудов искалечили дерево, 
вина мастеров; в том, что ради милосердия и справедливости нарушили природные 
свойства, вина мудрецов [2. Обвиняя конфуцианцев в том, что они уродуют 
свободного человека, Чжуанцзы уподобляет усмирение людей укрощению коней и 
другим действиям, которые нарушают природные свойства «вещей».].

Пока кони жили на просторе, они щипали траву и пили воду. Радуясь, сплетались 
шеями и ласкались, сердясь, поворачивались друг к другу задом и лягались. 
Только в этом и состояли их знания. Но когда на коней надели ярмо, украсили им 
морду [изображением] луны, они научились коситься и выгибать шею, упираться и 
брыкаться, ломать ярмо и рвать поводья. Поэтому в том, что кони приобрели 
[подобные] знания и научились разбойничьим повадкам, виноват Радующийся 
Мастерству.

Во времена рода Пламенных Помощников [3. Род Пламенных Помощников (Хэсюй) — это 
имя отождествляется с именем Предка Огня, хотя последнего идентифицируют со 
Священным Земледельцем, которого Чжуанцзы упоминает рядом с теми же Пламенными 
Помощниками (см. стр. 180). Другое же отождествление: Хэсюй — Хуасюй (хэ и хуа 
означают красный цвет), как и содержание фрагмента, позволяет заключить, что 
речь здесь идет о такой же утопии, которую изобразил Лецзы в Стране Всеобщего 
Процветания (52).] народ жил, не зная, что [ему] делать; ходил, не ведая куда. 
[Человек] набивал себе рот и радовался, похлопывал себя по животу и отправлялся 
гулять. В этом состояли все его способности. Но когда появились мудрецы, они 
[ввели] преклонения и поклоны, обряды и музыку для исправления формы 
[поведения] в Поднебесной; вывесили для [общей] радости милосердие и 
справедливость, чтобы внести успокоение в умы Поднебесной. И тут народ принялся 
ходить вокруг да около прихрамывая, и так пристрастился к знаниям и к 
соперничеству в погоне за наживой, что его нельзя было остановить. В этом также 
вина мудрецов.




Глава 
10
ВЗЛАМЫВАЮТ 
СУНДУКИ

Чтобы уберечься от воров, которые взламывают сундуки, шарят по мешкам и 
вскрывают шкафы, нужно обвязывать [все] веревками, запирать на засовы и замки. 
Вот это умно, говорят обычно. Но приходит большой Вор, хватает весь сундук под 
мышку, взваливает на спину шкаф, цепляет на коромысло мешки и убегает, боясь 
лишь одного, — чтобы веревки и запоры [не оказались] слабыми. Тогда те, которых 
прежде называли умными, оказывается, лишь собирали добро для большого Вора. 
Посмотрим, не собирает ли добра для больших воров тот, кого обычно называют 
умным? Не охраняет ли крупных разбойников тот, кого называют мудрецом? Как 
доказать, что это 
истина?
В старину в царстве Ци соседи из [разных] общин видели друг друга, петухи там 
друг с другом перекликались, собаки отвечали друг другу [лаем [1. Ср. с утопией 
Лаоцзы: «Соседние государства смотрели бы друг на друга издали, слушали бы друг 
у друга кукареку петухов и лай собак...» («Дао дэ цзин», §80).]. На 
пространстве] более двух тысяч квадратных ли расставляли сети, обрабатывали 
землю сохой и мотыгой. В пределах четырех границ во всем брали пример с 
мудрецов при постройке храма предков, алтаря Земли и Проcа, домов, при разбивке 
на околотки, селения, округа и области.

Но вот однажды утром Тянь Чэнцзы убил цисского царя и украл его царство. Только 
ли царство украл? [Нет!] Вместе с царством украл и мудрые порядки. И хотя о 
Тянь Чэнцзы пошла слава как о воре и разбойнике, сам он наслаждался таким же 
покоем, как Высочайший и Ограждающий. Малые царства не смели его порицать, а 
большие — покарать. И так двенадцат