|
?
— Люди смотрят на [свое] отражение не в текучей воде, а в стоячей [6. <Догадку
о познании как «отражении» см. Предисловие, стр. 29, прим. 102, 103.
«Уподобление природе» — свойствам материи — обусловило также появление у даосов,
разумеется в зародыше, «теории отражения» (Ср. положения даосов с фрагментом
Демокрита: «...Видение есть восприятие отражения видимых [тел]. Ибо отражение
есть образ, появляющийся в зрачке, а равно во всех прочих прозрачных [телах],
которые обладают свойством сохранять в себе отражение...» (см. «Материалисты
древней Греции», под ред. М.А. Дынника, М., 1956, стр. 88)). Уже у Лецзы
встречается положение: «...покой подобен зеркалу» (Возможно, что речь идет о
«водяном» зеркале, так как в иероглифах, обозначавших «зеркало» (цзянь, цзинь),
слились два предмета: бронзовый сосуд с водой, в которой видели свое отражение,
и бронзовое зеркало, служившее зажигательным прибором (см. Г.Г. Стратанович,
Китайские бронзовые зеркала, — Восточно-азиатский этнографический сборник, II,
М., 1961, стр. 68)), которое дополняется у Чжуанцзы: «Люди смотрят на [свое]
отражение не в текучей воде, а в стоячей...»; и еще: «Настоящий человек
пользуется своим сердцем [разумом], словно зеркалом» (83, 157, 172). Этот тезис
дается и в развернутом виде: «...[когда] вода в покое, [в ней] виден [каждый
волосок] бороды, бровей. [Ее] уровень точен, и большой мастер берет [его] за
образец. [Если] в покое вода ясна, то тем более [ясен] разум. Сердце мудрого в
покое — это зеркало неба и земли, зеркало [всей] тьмы вещей» (197). Покой,
необходимый для познания объективных явлений мира, таким образом,
отождествляется с зеркальной поверхностью воды. Подражание покою зеркальных вод
вызвало и особый символ высшей мудрости — гиперболизацию состояния покоя.
Поэтому «настоящий человек» уже своей характеристикой («телом подобен засохшей
ветке, сердцем — угасшему пеплу», 256, вар. 86, 139, 265) как бы
абстрагировался от всего человеческого.>], [ибо] лишь неподвижное способно
остановить [домогательства] всех [других. Из вещей,] получающих жизнь от земли
[7. Чэн Сюаньин видит здесь классификацию: растений, у которых голова внизу;
животных, у которых голова сбоку; человека, у которого голова наверху.], только
кедр и туя зеленеют и зимой и летом: [из людей], получающих жизнь от неба,
правильным был только Ограждающий. [Он] сумел, к счастью, вести правильную
жизнь и исправлять жизнь всех. Один герой, сохраняя изначальный характер и
бесстрашную сущность, [способен] смело проложить путь сквозь [все] девять армий.
Если на подобное способен тот, для кого самое важное — стремление к славе, на
что же окажется способным тот, кто органами чувств воспринимает небо и землю,
объемлет [всю] тьму вещей? Пребывая лишь временно в шести частях [своего] тела,
[воспринимая] образы слухом и зрением, [он] объединяет познанное в едином
знании, и [законы] разума не умирают. [Когда] такой человек выберет день, чтобы
подняться ввысь <умереть>, люди последуют за ним. Разве согласится он
заниматься
делами?
Наставник Счастливый [8. Наставник Счастливый (Шэньту Цзя) — сторонник даосизма
родом из Чжэн. Этот искалеченный герой выходит победителем в споре с Цзычанем
(полемический прием).], которому отрубили ногу в наказание [за преступление],
учился вместе с чжэнским Цзычанем у Темнеющего Ока.
[Однажды] Цзычань сказал
Счастливому:
— Когда я выхожу первым, ты задерживайся; когда же ты выходишь первым, я буду
задерживаться.
На другой день они снова сидели на той же циновке в том же зале, и Цзычань
повторил:
— Когда я выхожу первым, ты задерживайся; когда же ты выходишь первым, я буду
задерживаться. Сейчас я пойду, задержишься ли ты? Кроме того, не считаешь ли
себя равным [мне], облеченному властью? Видишь [меня], облеченного властью, а
дороги не
уступаешь!
— Поистине ли облеченный властью остается им и в доме учителя? — спросил
Счастливый. — Ты любуешься собой, облеченным властью, и [хочешь], чтобы [все]
оставались позади. А я слышал, что к чистому зеркалу не пристанет ни пыль, ни
грязь; если же пристает, значит зеркало нечистое. Тот, кто долго прожил вместе
с человеком достойным, не совершает ошибок. Ты же выбрал великого,
Преждерожденного, а сказал такое. Не ошибаешься
ли?
— Такой, как ты, а еще споришь о добродетели с Высочайшим? — возразил Цзычань.
— Подсчитай-ка свои достоинства! Не хватит ли тебе, чтобы
раскаяться?
— Многие рассказывают о себе так, будто лишились [ноги] незаслуженно; редко кто
признается, что лишился [ноги] заслуженно; лишь достойные способны понять
неизбежное и спокойно покориться своей судьбе. [А если кто-либо] бродит перед
натянутым луком Охотника [9. Охотник (И) — (миф.) легендарный стрелок, см. гл.
2, прим. 21.] в центре [мишени] и в него [стрела] не попадет, это также судьба!
Многие, сохранившие обе ноги, смеялись надо мной, одноногим, и меня охватывал
гнев. Только попав к Преждерожденному, [я
|
|