ил им плотник. — От него нет проку. Лодка, 
[сделанная] из него, — потонет, гроб или саркофаг — быстро сгниют, посуда — 
расколется. Сделаешь ворота или двери — [из них] будет сочиться сок, колонну — 
[ее] источат черви. Это дерево не строевое, ни на что не годное, оттого и живет 
долго.

[Когда] плотник Кремень вернулся [домой], во сне ему привиделся Дуб у алтаря.

— С какими [деревьями] ты хочешь меня сравнить? — спросил Дуб. — С теми, что 
идут на украшения? [Или] с плодоносящими? Вот боярышник и груша, апельсиновое 
дерево и памела. [Как только] плоды созреют, [их] обирают, а обирая, 
оскорбляют: большие ветви ломают, маленькие — обрывают. Из-за того что полезны, 
они страдают всю жизнь и гибнут преждевременно, не прожив отведенного природой 
срока. Это происходит со всеми с тех пор, как появился обычай сбивать плоды. 
Вот почему я давно уже стремился стать бесполезным, чуть не погиб, но теперь 
добился своего — и это принесло мне огромную пользу. Разве вырос бы я таким 
высоким, если бы мог для чего-нибудь пригодиться? К тому же мы оба: и ты и я — 
вещи. Разве может одна вещь судить о другой? Не тебе, смертному, бесполезному 
человеку, понять бесполезное дерево! [13. Притча о Плотнике и Дубе и следующие 
за ней фрагменты посвящены проблеме относительности субъективного понимания 
полезного (см. также стр. 232-233). Заключает раздел атеистический вывод: 
вредное для богов оказывается полезным для человека.
]
Очнувшись, плотник Кремень стал толковать свой сон, а ученики 
спросили:
— [Если Дуб] стремился не приносить пользы, почему же он вырос у 
алтаря?
— Не болтайте! Замолчите! — ответил плотник. — Он вырос [там] затем, чтобы 
невежды его не оскорбляли. Разве не срубили бы его, не будь здесь алтаря Земли? 
И все же он живет так долго по другой причине, чем все остальные. Не отдалимся 
ли [мы от истины], меряя его обычной 
меркой?


Владеющий Своими Чувствами из Южного Предместья, гуляя на Шан-горе, увидел 
необыкновенно большое дерево: тысяча колесниц, запряженных четверкой коней, 
нашла бы приют под его тенью.

— Что за дерево! — воскликнул он. — Вот, должно быть, замечательный 
материал!
Он посмотрел вверх и увидел, что ветви дерева извилисты, корявы и не могут 
пойти на балки и перекладины; посмотрел вниз и увидел, что корни так 
разветвляются, что не могут служить ни для гроба, ни для саркофага. Лизнул лист 
— обжег и поранил себе язык; понюхал лист и на целых три дня обезумел, точно 
опьянел. И тогда Владеющий Своими Чувствами 
сказал:
— Поистине это дерево ни на что не годно, поэтому [оно] и выросло таким 
огромным. Ах! Ведь прозорливый человек не [показывает, чем он] полезен, так же 
как и это 
[дерево]!
[На земле] у рода Терновника в Сун хорошо принимаются орех, туя и шелковица. 
Вырастут они в одну-две пяди толщиной — их срубают, чтобы вытесать кол для 
[привязи] обезьян; вырастут в три-четыре пяди — их срубают, чтобы сделать балки 
в доме знатного; вырастут в семь-восемь пядей — их срубают, чтобы сколотить 
гроб для человека благородного или богатого купца. Вот такие деревья и умирают 
под топором и секирой прежде времени, не прожив отведенного им природой срока. 
Они гибнут потому, что полезны. [Будь они бесполезны], их бы освободили так же, 
как запрещают приносить в жертву Реке быка с белым лбом, поросенка с рылом 
кверху и человека, страдающего геморроем. В таких [признаках] колдуны и жрецы 
видят предвестье беды, прозорливые же люди находят в них предзнаменование 
великого счастья.



Подбородок Урода Шу [14. Здесь относительность полезного и бесполезного связана 
с особым героем, человеком с физическими недостатками; <о значении этого образа 
см. Предисловие, стр. 30-31, прим. 105-107>.] касался пупка, плечи возвышались 
над макушкой, пучок волос [на затылке] торчал прямо в небеса. Внутренности 
теснились в верхней части тела, бедренные кости походили на ребра. Склонясь над 
иглой или стиркой, он зарабатывал достаточно, чтобы набить брюхо; провеивая и 
очищая зерно, мог прокормить десять человек.

[Когда] призывали воинов, среди них [без опаски] толкался [этот] калека. 
[Когда] объявляли общую повинность, его, всегда больного, не назначали на 
работу. [Когда же] производилась раздача немощным, он получал три чжуна зерна и 
десять вязанок хвороста. [Если] способен прокормиться и дожить до предельного 
срока тот, у кого искалечено тело, то тем более тот; у кого искалечена 
добродетель!


[Когда] Конфуций направлялся в Чу, чуский безумец Встречающий Колесницы [15. 
Вариант см. «Изречения»,