рощении тигра, об уходе за конем — 
иллюстрации к диалогу о воспитании наследника, кроме его обличения, 
подчеркивают и принадлежность человека к животному миру, который необходимо 
изучать, чтобы подчинить человеку.


13. Притча о Плотнике и Дубе и следующие за ней фрагменты посвящены проблеме 
относительности субъективного понимания полезного (см. также стр. 232-233). 
Заключает раздел атеистический вывод: вредное для богов оказывается полезным 
для человека.


14. Здесь относительность полезного и бесполезного связана с особым героем, 
человеком с физическими недостатками; <о значении этого образа см. Предисловие, 
стр. 30-31, прим. 105-107>.


15. Вариант см. «Изречения», гл. 18, I, 390, где «Песня безумца» дается в 
сокращенном виде. В «Книге песен» она отсутствует.




ГЛАВА 
5


1. «Знак полноты свойств» (дэ) — этот термин в конфуцианской школе трактовался 
как «добродетель», в даосской — как «постоянные свойства» вещей, их атрибуты, 
качества (см. Ян Хин шун, стр. 634 и сл.).


2. Ван Кляча (Тай) — признание этого изувеченного героя более мудрым, чем сам 
Конфуций, — полемический прием даосов.


3. Точные сведения о Чан Цзи отсутствуют.


4. Характеристика, обозначавшая учение Лаоцзы и даосской школы в целом. См. 
«Дао дэ цзин», §43.


5. Попытка определить единичное и всеобщее как ступени в познании: 
конкретно-чувственном, низшем и рациональном, высшем.


6. <Догадку о познании как «отражении» см. Предисловие, стр. 29, прим. 102, 103.
 «Уподобление природе» — свойствам материи — обусловило также появление у 
даосов, разумеется в зародыше, «теории отражения» (Ср. положения даосов с 
фрагментом Демокрита: «...Видение есть восприятие отражения видимых [тел]. Ибо 
отражение есть образ, появляющийся в зрачке, а равно во всех прочих прозрачных 
[телах], которые обладают свойством сохранять в себе отражение...» (см. 
«Материалисты древней Греции», под ред. М.А. Дынника, М., 1956, стр. 88)). Уже 
у Лецзы встречается положение: «...покой подобен зеркалу» (Возможно, что речь 
идет о «водяном» зеркале, так как в иероглифах, обозначавших «зеркало» (цзянь, 
цзинь), слились два предмета: бронзовый сосуд с водой, в которой видели свое 
отражение, и бронзовое зеркало, служившее зажигательным прибором (см. Г.Г. 
Стратанович, Китайские бронзовые зеркала, — Восточно-азиатский этнографический 
сборник, II, М., 1961, стр. 68)), которое дополняется у Чжуанцзы: «Люди смотрят 
на [свое] отражение не в текучей воде, а в стоячей...»; и еще: «Настоящий 
человек пользуется своим сердцем [разумом], словно зеркалом» (83, 157, 172). 
Этот тезис дается и в развернутом виде: «...[когда] вода в покое, [в ней] виден 
[каждый волосок] бороды, бровей. [Ее] уровень точен, и большой мастер берет 
[его] за образец. [Если] в покое вода ясна, то тем более [ясен] разум. Сердце 
мудрого в покое —