оследним». [И еще] сказал: «[Он] 
принимает на себя унижение Поднебесной. Все предпочитают полноту, только он 
предпочитает пустоту; не накапливает, поэтому обладает избытком. Обладая 
избытком, высится одинокий. В поведении нетороплив и потерь не несет, 
[держится] недеяния и высмеивает ловкость [других]. Все домогаются счастья, и 
лишь он [видит] целостность несовершенного» [И еще] сказал: «Лишь бы избежать 
беды. Считать глубокое корнем, умеренность правилом». [И еще] сказал: «Твердое 
ломается, острое тупится. [Он] всегда великодушен к вещам, ничего не отнимает у 
других. Вот что можно назвать высшим совершенством» [15. В данной речи 
цитируются отдельные положения из «Дао дэ цзина» (§28, 22 и др.).]. Да! 
Воистину настоящими людьми среди древних были великие Страж Границы и 
Лаоцзы!
В учение древних входили такие [положения]: о туманном, обширном, не обладающем 
[телесной] формой; об изменениях, о развитии, не обладающих постоянством. 
Объединяются ли жизнь и смерть с небом и землей? Уходят ли душа и разум? Почему 
же? Неясно! Куда же? Туманно! [Всю] тьму вещей [оно] охватывает сетью, нечего 
(и говорить], что все к нему возвращается. Услышав такие наставления, 
обрадовался Чжуан Чжоу. В безрассудных речах, в небылицах, в выражениях, 
бесконечных и беспредельных, всегда необузданный, но не пристрастный, [он] 
рассматривал учение не с одной единственной точки зрения. Считая, что 
Поднебесная погрязла в пороках, не мог говорить прямо. С помощью речей, [как 
вина] из чарки, развивал [мысли] беспредельно, с помощью речей почитаемых 
подтверждал истинность, с помощью притч расширял [замысел]. В одиночестве 
общался разумом со вселенной, но не отделял себя в гордости от [всей] тьмы 
вещей, не отвергал [чужой] истины или не истины, чтобы найти себе место среди 
пошлости современников. Хотя записи его [речей] — редкая драгоценность, и, 
[внимая им], все время отбивают такт, (они] не приносят вреда. Хотя выражения у 
него неровные, странные, но внимания заслуживают. Полнота сущности у него 
неисчерпаема. Наверху он странствует вместе с тем, что создает вещи, а внизу 
дружит с теми, для кого ни жизнь, ни смерть не составляют ни начала, ни конца. 
[В понимании] основы он необъятен и открывает новое — глубоко, огромно, 
необузданно. [В отношении] основы <дао> он, можно сказать, многое привел в 
порядок и достиг высшей проницательности. Несмотря на то что следовал развитию 
и освобождался от вещей, его учение безгранично и не отклонилось от своих 
истоков. [Оно] глубоко, непостижимо, неисчерпаемо.



Творящий Благо очень разносторонен. Записей речей [16. Записи речей Хойцзы не 
сохранились.] у него пять повозок. Его учение противоречиво. Его слова не 
попадают в цель. Перечисляя значение вещей, сказал: «У самой большой нет 
внешнего, назовем ее великим единством; у самой малой нет внутреннего, назовем 
ее малым единством. Не обладающее толщиной [17. Речь идет, видимо, о мельчайших 
семенах. «Небо... низкое, горы... ровные» — взятые в сумме с «землей», с 
«болотами»; «Солнце в зените... в закате» — в зависимости от места, занимаемого 
наблюдателем; «Рождение вещи... ее смерть» — каждая новая форма материи 
является рождением и смертью ее предшествующей формы; «Направился сегодня... а 
пришел... вчера» — мысль предшествовала действию; «Соединенные кольца можно 
разнять» — мысленно; «Я знаю, [где] центр Поднебесной...» — за центр можно 
принять любой пункт: и к северу от северного царства Янь, и к югу от южного 
царства Юэ; «[Тот, кто] любовью охватывает [всю] тьму вещей, [составляет] 
единое целое с природой» — для такого небо с землей не слишком велики, 
собственное «я» не слишком мало.] нельзя нагромоздить, а заполняет [оно] тысячи 
ли. Небо вместе с землей — низкое, горы вместе с болотами — ровные: Солнце в 
зените — в то же время на закате; рождение вещи — в то же время [ее] смерть. 
Тождество в большом отличается от тождества в малом, это назовем малым 
тождеством и [малым] различием. [Вся] тьма вещей и тождественна и различна, это 
назовем большим тождеством и [большим] различием. Южная сторона и предельна и 
беспредельна. Направился в Юэ сегодня, а пришел [в Юэ] вчера. Соединенные 
кольца можно разнять. Я знаю, [где] центр Поднебесной: к северу от Янь, к югу 
от Юэ. [Тот, кто], любовью охватывает [всю] тьму вещей, [составляет] единое 
целое с природой».

Такими изречениями [18. «Такими изречениями...» — из цитат в «Чжуанцзы» видно, 
что Творящий Благо, в общем, разделял материалистическое понимание природы и 
сближался с даосской школой в своем интересе к объективному миру, к диалектике. 
Однако уже диалог «радость рыбы» (стр. 221) показывал, что Творящий Благо 
приходил к релятивистским выводам, доводил диалектику до абсурда.] Творящий 
Благо привлек в Поднебесной общее внимание и стал известным оратором. Ораторы 
Поднебесной стали ими наслаждаться. Вместе с Творящим Благо ораторы отвечали 
друг другу подобными [софизмами]: «В яйце есть перья»; «у курицы три ноги»; 
«[город] Ин владеет Поднебесной»; «пес мог стать бараном»; «у лошади есть 
яйцо»; «у лягушки есть хвост»; «огонь не горячий»; «у горы есть рот»; «колесо 
не давит на землю»; «глаза не видят»; «свойства беспредельны, вещи 
неисчерпаемы»; «черепаха длиннее змеи»; «наугольник не квадратный»; «циркуль не 
может быть круглым»; «паз не окружает клина»; «тень летящей птицы не движется»; 
«в полете стрелы с наконечником есть мгновенье, [когда она] не движется и не 
покоится»; «кобель не пес»; «гнедой конь и вороной бык [вместе составляют] 
три»; «белый