ес черен», «у жеребенка-сироты никогда не было матери». «Если 
ежедневно делить пополам палку [длиною] в один чи, не закончить и через тьму 
поколений». [Подобных софизмов] не исчерпать и за целую жизнь. Хуань Туань [19. 
«Подобных [софизмов]» — в «Чжуанцзы» критиковался Творящий Благо, а особенно 
его последователи софисты за игру в понятия, за субъективное их толкование. К 
этим софизмам комментаторы дают следующие пояснения: «В яйце есть перья — иначе 
их не было бы и у птицы; Третья нога у курицы — способность или желание ходить; 
Город Ин — столица Чу, здесь намек на самовозвеличение чуского царя; Названия 
«пес» и «баран» даны людьми, поэтому могли бы поменяться местами; Яйцом у 
лошади можно назвать утробу, в которой вынашивается жеребенок; Хвост у лягушки 
(т.е. головастика) пропадает с первым ударом грома и сразу появляются лапки; 
«Огонь не горячий», ибо люди едят приготовленную на огне пищу; Рот у горы — 
ущелье, передающее эхо; Если бы колесо давило на землю, то не могло бы 
вращаться; «Глаза не видят», иначе они видели бы самих себя; «Вещи 
неисчерпаемы» — вариант см. «Лецзы», 82; коментаторы видят здесь описку; 
«Черепаха длиннее змеи» — здесь обыгрывается относительность пространства; 
«Наугольник...» — по Сюаню; существуют квадраты и без наугольника, круги и без 
циркуля; по Сыма: сам наугольник не квадратный, сам циркуль не круглый; «Паз не 
окружает...», по Сюаню: «Клин сам входит в паз»; «Тень летящей птицы не 
движется» — она изменяется; Движение и покой стрелы зависят от человека; 
«Кобель не пес» — здесь обыгрываются сущность и название: если название 
различно, значит и сущность различна; «Гнедой конь», «вороной бык» — отличий в 
цветах два, третье отличие — в телесной форме; «Белый пес черен» — цвета белый 
и черный обозначены человеком, поэтому белое могло стать черным; «У 
жеребенка-сироты никогда не было матери» — понятие «сирота» снимает понятие 
«мать»; «Если ежедневно делить пополам палку...» — если предмет поддается 
делению, то деление его на два возможно до бесконечности.] и Гунсунь Лун [20. 
Хуань Туань относится к логикам-софистам.] — последователи софистов. [Они] 
приукрашивали сердца людей, изменяли их мысли. Были способны победить уста, но 
не способны покорить сердца. (Таков] замкнутый круг софистов. С помощью таких 
знаний Творящий Благо ежедневно спорил с другими и вызывал особое удивление у 
софистов Поднебесной. Такова была его основа.

Однако сам Творящий Благо считал свою болтовню наивысшим достоинством [21. 
Высшим благом сам Творящий Благо считал объяснение народу естественных законов, 
отмечает комментатор Чэн Сюаньин после ответа философа, на вопрос о причинах 
возникновения ветра, дождя, грома и других явлений природы. В этом Творящий 
Благо, видимо, был близок к древним софистам. Греции — учителям «мудрости», 
которые стояли на стороне рабовладельческой демократии и ставили своей задачей 
широкое распространение знаний и обучение красноречию.] и говорил: «Разве во 
вселенной [найдется] мне равный!» Творящий Благо остался сильнейшим, а учения 
от него не осталось.

Жил на юге чудак, которого звали Хуан Связанный [22. «Чудак... Хуан Связанный» 
(Ляо) — персонаж аллегорический.]. [Он] спросил: «Почему небо не падает, земля 
не проваливается? Каковы причины [появления] ветра, дождя и грома?» Творящий 
Благо [ему] отвечал, не отказываясь, давал ответ без размышлений. Изложил все 
учение о тьме вещей, говорил без передышки, все длиннее, без конца и, будто 
этого было мало, все добавлял и добавлял, лишь бы [вызвать] удивление. [Он] 
считал главным опровергать других, желая приобрести славу победителя. Вот по 
этой-то причине и не подходил для народа. [Он был] слаб во [внутренних] 
свойствах, силен во [внешних] вещах, [шел] окольными путями. Если оценить 
способности Творящего Благо с точки зрения пути природы, то (они] уподобятся 
лишь труду комара или москита. Мог ли он принести вещам пользу? [Он] мог еще 
пригодиться для [какого-нибудь] одного [дела, но] разве приближался [к тому, 
чтобы] еще больше ценить путь? [Нет!] Творящий Благо не был способен на нем 
успокоиться. [Он] растрачивал себя без устали на [всю] тьму вещей и в конце 
концов заслужил славу прекрасного оратора. Как жаль, что Творящий Благо при 
таком большом таланте ничего не создал. Увы! В погоне за [всей] тьмой вещей не 
вернулся [к учению], своим голосом будил лишь эхо, состязался в беге [лишь] с 
собственной тенью.




notes


КОММЕНТАРИИ




ГЛАВА 
1


1.Рыбу-гунь Цуй Чжуань (IV-V вв.) и лянский Цзяньвэньди (VI в.) считают китом, 
Лу Дэмин (VII в.) — какой-то другой огромной рыбой; Го Цинфань (XIX в.), следуя 
за Фан Ичжи (XVII в.), — «рыбкой маленькой, которую Чжуанцзы изобразил 
гигантской» («Чжуанцзы цзиши», гл. 1, III, 2). <О разногласиях в толковании 
этого сказочного образа см. Предисловие, прим. 24.
>

2. Сыма Бяо (III-IV вв.) считает Ци Се фамилией и именем, лянский Цзяньвэньди — 
названием книги.


3. В Китае до 1911 г. был принят лунный календарь.


4. Сыма и Чэнь Сюаньин говорят о жарких парах на болоте весной, движение 
которых уподобляется «диким копям».


5. Здесь рациональное познание противопоставляется конкретно-чувственному в 
гиперболическом контрасте образов: гигантской птицы (Феникса), взирающей на мир 
с огромной высоты, и малых существ (Цикады и Горлицы), почти не способных 
оторваться от земли.


6. Сунца Мужа Чести (Юнцзы) отождествляли с философом Сун Цзянем, см. гл. 33, 
стр. 317. (Wilhelm, Dschuang Dsi, S. XVIII). Ср. «Хань Фэйцзы», цз. 50, V, 357.


7. Шесть явлений — жар и холод, ветер и дождь, пасмурная погода и ясная.


8. Для познания природы (т.е. объективного мира) даосские философы требовали 
отказа от собственного «я» (т.е. всего субъективного).


9. Покойник (Ши) — внук или другой родственник, одетый в костюм умершего, 
исполнял его роль на похоронах, во вр