иант «реках» — более 
вероятен по контексту, а также по совпадению с памятником «Весна и осень Люя», 
цз. 13, VI, 126.], трех тысячах притоках, малых же речках без числа Молодой 
Дракон сам брал в руки мешки и лопату, смешивал [воды для стока] в девять рек 
Поднебесной. [У него] стерлись волоски на икрах и пушок на голенях [4. 
«Стерлись волоски на икрах и пушок на голенях» — это высказывание — пример 
полемики: характеристика героя мифа о покорении потопа Молодого Дракона 
становится для даосов традиционной насмешкой над «царскими помощниками», а для 
конфуцианцев — инвективой по адресу «еретиков». <О полемическом значении данной 
характеристики см. Предисловие, стр. 23-24, прим. 92.>]. Умывал [его] проливной 
дождь, причесывал быстрый ветер. [Он] учредил тьму царств. Молодой Дракон был 
великий мудрец, а так утруждал себя ради Поднебесной.

Поэтому монеты следующих поколений одевались большей частью в шкуры и платье из 
грубого сукна, носили деревянные сандалии или плетеные из соломы, не отдыхали 
ни днем, ни ночью и считали высшим [благом] тяжкий труд. [Они] говорили: «[Тот, 
кто] на это не способен, отрицает путь Молодого Дракона и недостоин называться 
моистом».

Ученики Сянли Циня — слуги пяти правителей. Южные моисты, такие как Гу Ху, Цзи 
Чи, Дэнлинцзы [5. О последователях Мо-цзы не сложилось единого мнения: Гу Ху и 
Цзи Чи упоминаются лишь здесь; Дэнлин именуется также Сянлин; в «Ханьфэйцзы» 
(цз. 19, V, 351) называются три школы: Сянли, Сянфу (или Бофу) и Дэнлина. 
Подробнее см. Ян Хин-шун, Теория познания моистов, — «Вопросы философии», 1956, 
№ 1, стр. 130.], все распевали основу [учения] Mo [6. «Основу» (цзин) здесь 
нельзя перевести как «книгу» или «канон», ибо он тогда еще не был записан, в 
известный же ныне памятник «Моцзы» вошли и высказывания его последователей.], 
но каждый по-своему обманывал вдвойне, называли же друг друга отдельной 
[ветвью] моистов. Они поносили друг друга в спорах о том, что такое «твердость» 
и «белизна» [7. В этой формуле моистов выражались свойства вещей.], что такое 
«тождество» и «различие» [8. Основные категории логики, разрабатывавшиеся 
монетами.], отвечали друг другу речами о различии между единичным и парным [9. 
Так, по-видимому, выражалось соотношение единичного и всеобщего, видового и 
родового в логике моистов.].

Наиболее выдающийся считался мудрецом, и все стремились сделать его Покойником 
<главой> в надежде на преемство в следующем поколении. Это не прекратилось и 
поныне.

Замыслы Mo Ди и Цинь Гули были истинными, а поступки — ложными. [Они] повели к 
тому, что монеты последующих поколений лишь состязались друг с другом, изнуряя 
себя в труде [до тех пор, пока] не стирались волоски на икрах и пушок на 
голенях. В смуте [они] первые, в управлении — последние. Несмотря на это, [сам] 
Моцзы воистину лучший из [людей] Поднебесной, и [другого] такого не найти. 
Пусть иссох, как сухое дерево, [от него] нельзя отказаться, [он] действительно 
талантливый муж.

В учение древних входили такие [положения]: не отягощать себя обычаями, не 
приукрашиваться перед другими, не относиться нечестно к людям, не приносить 
вреда народу, желать Поднебесной мира и покоя, чтобы оживить жизнь народа, 
чтобы [все] ограничивались питанием, достаточным и для себя и для других, и 
этим очистили сердце. Услышав о таких наставлениях, обрадовались Сун Цзянь и 
Инь Вэнь [10. Сун Цзянь и Инь Вэнь считаются сторонниками школы 
логиков-софистов (минцзя). Их деятельность соединяется с академией в царстве Ци 
— Цзися.]. Отличительным знаком они выбрали для себя шапку [в форме] Хуа-горы 
[11. По комментариям, — ровная, плоская шапка, как священная Хуа-гора.]. 
Воспринимая [всю] тьму вещей, начинали со снисходител