исполнить гейс, наложенный на него Грайне, и со слезами он покидает их.
      Миновав калитку, он снова просит Грайне возвратиться. «Я никогда не 
вернусь и не расстанусь с тобой, если смерть не разлучит нас», — заявляет та. 
«Так двинемся же в путь, о Грайне», — произносит Диармайд. Они проходят 
примерно милю, и девушка заявляет: «Я очень устала, о внук Дивне». — «И вправду,
 пора бы тебе устать, Грайне. — Диармайд в последний раз попытался обмануть 
судьбу. — Возвращайся в свои покои. Ибо клянусь тебе честью воина, что никогда 
в жизни не понесу я на руках ни тебя, ни какуюлибо другую женщину». — «Тебе и 
не нужно этого делать», — отвечает Грайне и объясняет, где добыть лошадей и 
колесницу; Диармайд, смирившийся с неизбежным, впрягает коней, и они едут ко 
броду АтЛуайн на реке Шэннон.
      
ПОГОНЯ
      
      На следующий день Финн, пылая гневом, отправился с воинами по их следу. 
Он нашел места привалов, которые они устраивали, шалаши, построенные Диармайдом,
 постели из мягкого тростника и остатки пищи, ими съеденной. И на каждом таком 
месте Финн обнаруживал нетронутый кусок хлеба или сырого лосося — так Диармайд 
сообщал своему господину, что уважает его права и обращается с Грайне как с 
сестрой. Однако Грайне такая деликатность не оченьто была по сердцу, и она 
выразила свои пожелания в форме, подозрительно напоминающей эпизод из 
бретонской повести о Тристане и Изольде в изложении Генриха фон Фрайберга. 
Беглецы переходят через ручей, и брызги воды попадают на платье Грайне. Она 
поворачивается к своему спутнику: «О Диармайд, ты могучий воин в битве, при 
осадах и в атаках, но мне кажется, что эти брызги смелей тебя». Диармайд понял 
намек. Жребий был брошен, и отныне он не мог уже встретиться с Финном и своими 
прежними товарищами иначе, как в бою.
      Здесь сага теряет много от оригинальности и прелести, присущих первым ее 
сценам, и распадается на отдельные эпизоды, в которых фении нападают на 
Диармайда или ловят его в ловушку, а он спасается сам и спасает свою подругу, 
проявляя чудеса отваги и ловкости; несколько раз им помогает приемный отец 
Диармайда, Энгус Ок. Любовники бегут через всю Ирландию, и в народе многие 
дольмены до сих пор называют «ложа Диармайда и Грайне».
      Образ Грайне выписан здесь весьма последовательно. Она не героиня — ей не 
свойственны пылкие порывы и неколебимая преданность Дейрдре. Грайне — более 
современный тип, который можно было бы даже назвать «невротическим» — 
своевольная, беспокойная, страстная девушка, исполненная женского очарования.
      
ДИАРМАЙД И ФИНН ЗАКЛЮЧАЮТ ПЕРЕМИРИЕ
      
      При посредничестве Энгуса по прошествии шестнадцати лет Диармайд наконец 
примирился с королем Кормаком и Финном. Он получил свои наследственные владения 
— округ О'Дивне, и другие земли далеко на западе, а Кормак выдал за Финна 
другую свою дочь. «И долго они жили в мире друг с другом, и говорят, что не 
было тогда человека богаче золотом, серебром и стадами, чем Диармайд О'Дивне, и 
никого удачливей в грабежах»140. Грайне принесла мужу четверых сыновей и дочь.
      Однако Грайне не успокоилась, пока «два наиболее знатных, прославленных и 
могучих мужа Ирландии», а именно Кормак, сын Арта, и Финн, сын Кумала, не были 
приглашены к ним в дом. «Ибо как же иначе нашей дочери найти подходящего 
жениха?» — заявила она. Диармайд неохотно согласился; король и Финн приняли 
приглашение и пировали со свитой в течение года в РатГрайнан.
      
МЩЕНИЕ ФИННА
      
      Однажды ночью, когда этот пиршественный год близился к концу, Диармайда 
разбудил собачий лай. Он вскочил, «но Грайне остановила его и, обвив руками его 
шею, спросила, что ему приснилось.
      — Я услышал во сне собачий лай, — ответил Диармайд, — и сильно встревожен 
этим.
      — Можешь спать спокойно, — отвечала ему Грайне, — это все проделки 
сидов»141. Но трижды за ночь воин просыпался от собачьего лая и утром 
отправился в путь, вооруженный мечом и пращой, в сопровождении собственного пса,
 дабы выяснить, что же происходит.
      На горе БенБулбан, что в Слиго, Диармайд столкнулся с Финном и его 
охотниками. Однако на этот раз они были преследуемыми, а не преследователями, 
ибо они растревожили чудесного кабана без ушей и хвоста, Кабана БенБулбана, 
который в то утро убил тридцать охотников. «Тебе все равно нельзя оставаться 
здесь, — сказал Финн, прекрасно понимая, что Диармайд не испугается опасности,
 — ибо на тебе лежит гейс никогда не охотиться на кабанов». — «Как это?» — 
удивился Диармайд, и Финн рассказал ему о смерти сына управителя и о том, как 
он воскрес в облике дикого кабана, обязанного отомстить. «Клянусь словом воина,
 — воскликнул Диармайд, — ты нарочно устроил эту охоту, о Финн, чтобы я погиб 
здесь, и, если так я обречен умереть, у меня нет сил противостоять року!»
      Тут на вершине холма показался ужасный зверь, и Диармайд спустил на него 
собаку, но та бежала в ужасе. Тогда воин швырнул из пращи камень, и тот ударил 
кабана точно в лоб, но даже не поцарапал кожу. Зверь приблизился, и Диармайд 
ударил его мечом, но оружие разлетелось надвое, не разрезав ни одной щетинки. 
Схватившись с кабаном, воин прыгнул ему на спину и держался там некоторое 
время; но наконец зверь сбросил его, обрушился на него сверху и разорвал ему 
внутренности; но Диармайд рукоятью меча вышиб кабану мозги, и тот пал мертвым