БРУГ НА СЛИАБЕНАМОНЕ
      
      Однажды Финн, Кайльте и пятеро других фениев охотились на севере и 
вспугнули прекрасную лань. Они гнали ее весь день и к вечеру добрались до холма 
СлиабнаМоне — и тут животное словно провалилось сквозь землю. В произведениях 
оссианского цикла охота — обычное вступление к рассказу о приключениях в 
Волшебной Стране. Стремительно наступила ночь, а с ней налетела буря со снегом. 
Фении, искавшие убежища, наткнулись в лесу на большой освещенный бруг, или 
дворец, и попросили там приюта. Войдя, они оказались в просторном зале, залитом 
светом, где находились двадцать восемь воинов и столько же златовласых девушек; 
одна из них сидела в хрустальном кресле и играла на арфе. После того как гостей 
попотчевали напитками и яствами, им объяснили, что хозяева этого дворца — Донн, 
сын Мидира Гордого, и его брат; что они воюют с остальным народом Дану и трижды 
в год сражаются с ними на поле перед бругом. Сперва под началом каждого из 
двадцати восьми было по тысяче бойцов, но теперь все они убиты, и выжившие 
послали одну из дев в облике лани заманить фениев в их чертоги, чтобы просить 
их помощи в битве, которая должна состояться завтра. Здесь перед нами — 
вариация на известную тему «спасения Волшебной Страны». Сражаться Финн и его 
товарищи всегда готовы, и вскоре начинается отчаянная схватка, которая длится с 
вечера до утра, поскольку волшебное воинство атакует ночью. Наконец нападающие 
оттеснены, они потеряли более тысячи убитыми, но Осгар, Диармайд и Мак Луга 
серьезно ранены. Их исцеляют с помощью волшебных трав; по прошествии года Финн 
заставляет противников заключить мир и обменяться заложниками, с тем чтобы 
фении могли возвратиться к своим друзьям. Едва Кайльте заканчивает свой рассказ,
 стоя на том самом месте, где они отыскали бруг той снежной ночью, как все 
видят спешащего к путникам юного воина. Описан он так: «На нем была рубашка из 
лучшего атласа, а поверх нее — туника из той же ткани, и пурпурный плащ, 
скрепленный на груди золотой фибулой; в руке его меч с золотой рукоятью, а на 
голове — золотой шлем». Примечательная черта всей литературы такого рода — 
наслаждение красками и великолепием материальной жизни. Оказывается, это и есть 
Донн Мак Мидир, один из тех двадцати восьми сидов, которым когдато помог Финн: 
он пришел, чтобы выразить почтение святому Патрику. Патрик останавливается в 
его дворце на ночь, поскольку в «Разговоре» отношения между церковью и 
Волшебным миром весьма сердечны.
      
ТРИ ЮНЫХ ВОИНА
      
      Нигде больше любовь кельтов к чудесному и таинственному не воплотилась 
столь явно, как в этой саге. Создатель ее умел сделать грубые материальные 
формы как бы прозрачными, так, чтобы через них виднелись отблески иного мира, 
хоть и переплетающегося с нашим, но живущего по другим законам. Мы никогда не 
узнаем, каковы были эти законы. Кельты, по крайней мере в Ирландии, не 
занимались систематизацией неведомого, но позволяли ему иногда сверкнуть за 
матовым стеклом обыденности, а затем луч исчезал, раньше чем наблюдатель 
успевал понять, что же именно он видит. Возьмем, например, еще один эпизод из 
рассказов Кайльте. Три юных воина в сопровождении огромного пса пришли 
наниматься на службу к Финну. Они договорились с Финном о том, что они будут 
делать и какое вознаграждение за это хотят, но поставили условие — они 
поселятся в стороне от прочих фениев и с наступлением ночи никто не должен 
появляться вблизи их лагеря.
      Финн спрашивает, в чем причина этого запрета. Оказывается, каждую ночь 
умирает один из трех воинов и два других должны бдить над ним; поэтому их не 
следует беспокоить. Объяснения этому нет; мы остаемся лицом к лицу с пугающей 
тайной.
      
ПРЕКРАСНАЯ ВЕЛИКАНША
      
      Теперь давайте обратимся к преданию о прекрасной великанше. Однажды Финн 
и его воины, остановившиеся во время охоты, чтобы перекусить, увидели, как к 
ним приближается башнеподобная тень. Это оказалась юная великанша Бебион, дочь 
Треона, из Страны Женщин. Золотые кольца на ее пальцах больше походили на ярмо 
быка; красота ее ослепляла. Когда она сняла свой шлем, усыпанный драгоценными 
камнями, ее вьющиеся золотые волосы рассыпались на семижды двадцать прядей, и 
Финн вскричал: «Все великие боги, которых мы почитаем, и удивительный Кормак, и 
Этне, и жены фениев не сравняется с Бебион, прекрасной дочерью Треона!» Дева 
объяснила, что ее обручили против ее воли с Аиде, сыном повелителя соседнего 
королевства, и что, услышав от рыбака, которого бурей пригнало к ее жилищу, о 
могуществе и благородстве Финна, она отправилась искать его защиты. Пока она 
говорила, фении заметили неподалеку другого великана. Это был статный, красивый 
юноша, он нес алый щит и большое копье. Не проронив ни слова, он подошел ближе 
и, прежде чем изумленные фении смогли помешать ему, вонзил копье в девушку и 
скрылся. Финн с его соратники пустились в погоню. Они преследовали великана до 
берега моря и даже вошли в воду, но огромное судно унесло его к неведомым 
землям. Когда расстроенные фении возвратились к Финну, то увидели, что дева 
умирает. Она раздала им свое золото и самоцветы, и они похоронили ее под 
огромным курганом и воздвигли на нем стоячий камень с ее именем, начертанным 
огаллическим письмом; место же это с тех пор носит название Скала Мертвой.
      В этой повести присутствует не только очарование тайны, но и очарование 
красоты. Такое сочетание нередко в гэльской литературе того периода; здесь, 
возможно, кроется причина того, что, хотя эти легенды, казалось бы, возникают