обнаруживаются и в кельтских, и в тевтонских языках, были заимствованы 
последними у первых. Важнейшие из них — те, которые в современном немецком 
превратились в «Reich» — «империя» и «Amt» — «служба», а также готское «reiks» 
— «король», бесспорно, имеют кельтское происхождение. Кроме того, к кельтским 
заимствованиям де Жюбенвилль причисляет слова «Вапп» — «принуждение», «frei» — 
«свободный», «Geisel» — «заложник», «Erbe» — «наследство»; «Werth» — 
«стоимость», «Weih» — «освящение», «magus» — «раб» (готский), «wini» — «жена» 
(древневерхненемецкий), «skalks», «schalk» — «раб» (готский), «hathu» — «битва» 
(общегерманский); «Helith», «Held» — «герой», от того же корня, что и «Celt»; 
«Heer» — «армия» (кельтское «chorus»), «Sieg» — «победа», «Beute» — «добыча», 
«Burg» — «крепость» и многие другие.
      Интересна этимология некоторых из них. Так, «Amt», столь значимое для 
современной немецкой системы управления слово, восходит к древнекельтскому 
«ambhactos», которое являет собой производное от слов «ambi» — «около» и 
«actos», причастия прошедшего времени от корня «AG», что значит действовать. 
Далее, «ambi» происходит от индоевропейского «mbhi», где т — нечто вроде 
гласной, которая на санскрите впоследствии обозначалась как а. Эта гласная т 
превращается в л в тех германских словах, которые восходят непосредственно к 
индоевропейским корням. Но слово, ныне звучащее как «Amt», имеет первоначальную 
форму «ambacht», что указывает на его происхождение от кельтского «ambhactos».
      Опять же, для «frei» выявлена первоначальная форма «frijos», восходящая 
к индоевропейскому «prijos». Здесь слово еще не означает «свободный», но 
«возлюбленный» (санскритск. «priyas»). Однако в кельтском языке prijos теряет 
начальное р; затруднения, которые вызывало произнесение этого звука, — 
характерная черта древнекельтского языка; j по всем правилам превращается в dd, 
и в современном валлийском звучит как «rhydd» — «свободный». Первоначальное, 
индоевропейское значение сохранилось в германских языках в имени богини любви — 
Freia, и в словах «Freund» — «друг», «Friede» — «мир», «согласие». Значение, 
связанное с наличием определенных прав, восходит к древнекельтскому 
употреблению слова, и в этом смысле, очевидно, оно представляет собой 
заимствование.
      Немецкое «Beute» («добыча») имеет поучительную историю. Существовало 
галльское слово «bodi», сохранившееся в сложных словах типа топонима 
«Segobodium» (Сево) и разных личных именах и племенных названиях, включая имя 
Boudicca; впрочем, та, кому оно принадлежит, более известна как «бриттская 
королевавоительница», Боадицея. Означало оно в древности «победа». Но плоды 
победы, конечно, трофеи, и в этом материальном смысле слово было заимствовано 
немецким, французским («butin»), норвежским («byte») и валлийским («budd») 
языками. С другой стороны, в ирландском слово сохранило всю сложность своего 
значения. В ирландском переводе первой книги Паралипоменон, там, где в Вульгате 
говорится: «Tua est, Domine, magnificentia et potentia et gloria et victoria» 
(29:11)' слову «victoria» соответствует ирландское biiaidh, а, как отмечает де 
Жюбенвилль, «речь здесь идет отнюдь не о добыче»17. Он продолжает: «Biiaidh, 
благодаря развитой книжной культуре, сохранило в ирландском то возвышенное 
значение, которое оно имело в языке галльской аристократии. Низшие слои 
населения воспринимали только материальный смысл слова, и в немецком, 
французском и валлийском языках запечатлелась именно эта традиция»18.
      И тем не менее, две вещи кельты так и не смогли или не захотели передать 
покоренным германским племенам — свой язык и свою религию. Эти два фактора, 
составляющие основу единства нации и предмет ее гордости, стали причиной того, 
что в итоге германцы всетаки взбунтовались и свергли главенство кельтов. Имена 
германских богов отличны от имен богов кельтских, различаются и погребальные 
обряды, связанные с сокровеннейшими верованиями примитивных народов. Кельты, 
или, по крайней мере, большая их часть, хоронили своих мертвецов в земле, 
полагая кремацию унижением и применяя ее только в отношении преступников, а 
также пленников и рабов, которых они сжигали во время жертвоприношений, 
представляющих собой самое мрачное пятно на репутации этого народа. Напротив, 
германцы складывали для почтенных покойников погребальные костры, подобно 
грекам в ранний период истории; если не было возможности предать огню все тело, 
сжигались наиболее благородные его части — голова и руки, а оставшееся 
погребали.
      
ПАДЕНИЕ КЕЛЬТСКОЙ ИМПЕРИИ
      
      Что именно произошло во время восстания германцев, мы никогда не узнаем; 
однако известно, что с 300 г. до н. э. кельты, повидимому, бесповоротно 
утратили прежнее политическое единство и общую цель, ранее их сплачивавшую. 
Словно раскиданные в разные стороны могучим подземным взрывом, эти племена, 
подобно лавовым потокам, устремились на юг, на восток и на запад. Некоторые 
пробрались в Северную Грецию, где осуществили крайне возмутивший их прежних 
друзей и союзников акт насилия — разорили святилище в Дельфах (273 г. до н. э.).
 Другие пытались возобновить, но неудачно, прежнюю борьбу с Римом и понесли 
огромные потери в битвах при Сентине (295 г. до н. э.) и Вадимонском озере (283 
г. до н. э.). Некая группа дошла даже до Малой Азии и основала там кельтское 
государство Галатия, где в IV в. н. э. еще говорили на кельтском наречии, как 
свидетельствует блаженный Иероним. Прочие, очевидно, стали наемниками Карфагена.
 Жаркие схватки кельтов с разрозненными германскими племенами или с такими же 
кельтами, но явившимися в эти земли на волне предшествующих миграций, 
происходили на всей территории Центральной Европы, Галлии и Британии. Когда все 
успокоилось, от Кельтской империи остались лишь Галлия и Британские острова —