Мы упомянули о трех великих войнах континентальных кельтов; теперь мы 
подходим к третьей — войне с этрусками, которая с неизбежностью привела их к 
столкновению с величайшей силой языческой Европы и дала им возможность 
совершить их великолепнейший подвиг — взятие Рима. Около 400 г. до н. э. 
Кельтская империя, повидимому, достигла вершины своего могущества. При царе, 
которого Ливии именует Амбигатом и который был, повидимому, вождем 
главенствующего в военной конфедерации племени (подобно нынешнему германскому 
императору14), кельты, очевидно, обрели определенное политическое единство и 
выработали последовательную стратегию совместных действий. Привлеченные 
изобильными землями Северной Италии, они перебрались через альпийские перевалы 
и, вступив в жестокую схватку с этрусками, населявшими данный район, 
утвердились на новом месте. В то время римляне теснили этрусков с юга, и таким 
образом римляне и кельты оказались союзниками. Но обитатели Вечного города 
проявили опрометчивость, когда при осаде Клузия в 391 г. до н. э., видимо из 
презрения к северным варварам, поступили по отношению к ним бесчестно. Кельты 
увидели, что римляне, явившиеся к ним под защитой священного статуса посланцев, 
сражаются на стороне их врагов. Последовавшие за этим события, в том виде, в 
каком они известны нам, в значительной степени несут на себе отпечаток легенды, 
однако в ярких драматических деталях проглядывают черты кельтского 
национального характера. Итак, северяне потребовали возмездия для предателей — 
послов, которыми были три сына Фабия Амбуста. Римляне отказались удовлетворить 
их требование и на следующий год избрали сыновей Фабия военными трибунами. 
Тогда кельты сняли осаду Клузия и двинулись на Рим. Армия проявила невероятную 
дисциплинированность. По дороге не происходило никаких грабежей, ни один город 
не был разорен. «Мы идем на Рим!» — кричали они изумленным и испуганным часовым,
 наблюдавшим со стен провинциальных городов за стремительным продвижением 
войска на юг. Наконец кельты добрались до Аллии, речки в нескольких милях от 
Рима, где все силы Города собрались, чтобы достойно встретить их. Битва 
произошла 18 июля 390 г., и этот горестный dies Alliensis надолго остался в 
римском календаре воспоминанием о величайшем позоре, который когдалибо 
переживала республика. Кельты ударили во фланг римской армии и смяли ее своим 
могучим натиском. Спустя три дня они были в Риме и почти год оставались 
властителями города, или, точнее, его развалин, пока не получили огромный выкуп 
и не отомстили сполна за вероломство при Клузии. На протяжении примерно 
столетия между кельтами и римлянами царил мир; конец этого мирного периода, 
когда некоторые кельтские племена в Третьей самнитской войне объединились со 
своими старыми врагами, этрусками, совпал с распадом Кельтской империи15.
      Прежде чем мы закончим с исторической частью нашего вступления, следует 
рассмотреть еще два вопроса. Вопервых, каковы свидетельства масштабности 
кельтского влияния в Центральной Европе того времени? Вовторых, чем тогда 
занимались германцы и каковы были их взаимоотношения с кельтами?
      
КЕЛЬТСКИЕ ТОПОНИМЫ В ЕВРОПЕ
      
      В поисках развернутого ответа на эти вопросы нам потребовалось бы 
погрузиться в бездну лингвистических тонкостей, в которых способен как следует 
разобраться только специалист. Соответствующее обоснование полностью дано в 
работе де Жюбенвилля, о которой уже неоднократно упоминалось. Основу его 
аргументации составляет исследование европейских топонимов. Так, возьмем 
кельтское наименование Noviomagus, состоящее из двух кельтских слов: 
прилагательного, обозначающего «новый», и magos (ирландское magh) — «поле, 
равнина»16. В древности было известно девять мест с таким названием. Шесть из 
них находились во Франции, среди них нынешний Нуайон на Уазе, Нижон в Воже, 
Нюон в Дроме. За пределами Франции можно назвать Нимеж в Бельгии и Неймеген в 
долине Рейна.
      Для европейских топонимов типичным является также кельтский элемент 
«dunum» — «крепость», «замок», и по сей день нередко встречающийся в названиях 
местностей Ирландии и Шотландии (Дандолк, Данробин и др.). Его часто можно 
обнаружить во французских топонимах: Lugdunum (Лион), Virodunum (Верден). В 
Швейцарии нужно назвать Minnodunum (Моудон), Eburodunum (Ивердон); в 
Нидерландах название города Лейден восходит опятьтаки к Lug— dunum. В 
Великобритании кельтское обозначение нередко просто переводили словом «castra»; 
так, Camulodunum превратился в Колчестер, Branodunum — в Бранкастер. Для 
Испании и Португалии классические авторы называют восемь топонимов, 
оканчивающихся на «dunum». Современные немецкие названия Кемптон, Карнберг, 
Лиенц восходят соответственно к кельтским формам Cambodunum, Carrodunum, 
Lugidunum; нынешний Белград (Сербия) — это Sugidunum, Novidunum — теперь 
Исакча в Румынии, один Carrodunum расположен на юге России близ Днестра, а 
другой — в Хорватии, теперь — Пицмеза. Segodunum — это не только нынешний Родез 
во Франции, но и Вюрцбург в Баварии; в Англии же имеется Segedunum (Уоллсенд в 
Нортумберленде); первый элемент, «sego», вполне различим в испанском топониме 
Сегорбе (Segobriga). «Briga» — опятьтаки кельтское слово, этимологически 
связанное с германским «burg» и эквивалентное по значению «dunum».
      Еще один пример: слово «magos», «равнина», весьма употребительное в 
Ирландии, в изобилии встречается как во Франции, так и за ее пределами; 
например, в Швейцарии (Uromagus, теперь Промасен), в долине Рейна (Brocomagus, 
или Брумат), несколько раз — в Ломбардии и в Австрии.
      Приведенный список примеров далеко не полон; автор просто хотел показать, 
насколько широко простиралось влияние кельтов и в какой чистоте сохраняли они