Цезарь (VI, 14) говорит: «Больше всего стараются друиды укрепить убеждение в 
бессмертии души: душа, по их учению, переходит по смерти одного тела в другое». 
Также и Диодор: «…у них пользуется популярностью учение Пифагора, согласно 
которому души людей бессмертны и некоторое время спустя они живут снова, 
поскольку душа их входит в другое тело» {Диодор. Историческая библиотека, V, 
28). Следы этих представлений действительно присутствуют в ирландской легенде. 
Так, ирландский вождь Монган — историческое лицо, смерть которого зафиксирована 
в 625 г. н. э., спорит по поводу места гибели короля по имени Фотад, сраженного 
в битве с легендарным героем Финном Мак Кумалом в III в. Он доказывает свою 
правоту, призвав из потустороннего мира призрак Кайльте, убившего Фотада, и тот 
точно описывает, где расположено захоронение и что находится внутри него. Он 
начинает свой рассказ с того, что говорит Монгану: «Мы были с тобой», а затем, 
повернувшись к собравшимся: «Мы были с Финном, пришедшим из Альбы…» — «Тише, — 
говорит Монган, — ты не должен раскрывать тайну». Тайна, конечно, заключается в 
том, что Монган — перевоплощение Финна52. Но в целом очевидно, что учение 
кельтов отнюдь не совпадало с представлениями Пифагора и обитателей Востока. 
Переселение душ не являлось частью естественного хода вещей. Оно могло 
произойти, но обычно не происходило; умерший получал новое тело в том, а не в 
этом мире, и настолько, насколько мы можем установить по древним текстам, ни о 
каком нравственном воздаянии речь здесь не шла. Это не было положением 
вероучения, это был образ, красивая фантастическая идея, которую вовсе не 
следовало открыто провозглашать перед всеми, о чем свидетельствует 
предупреждение Монгана.
      Очевидно, основу учения друидов составляла вера в бессмертие души53. 
Цезарь прямо говорит об этом и утверждает, что друиды всячески развивали эту 
идею скорее ради утверждения собственного статуса, нежели из соображений 
метафизического порядка. Твердая вера в иной мир, наподобие укоренившейся у 
кельтов, — одно из самых мощных орудий в руках жречества, хранящего ключи от 
загробного мира. Итак, друидизм существовал на Британских островах, в Галлии, и,
 насколько можно судить, везде, где кельты соприкасались с племенами строителей 
дольменов. Кельты жили и в Цизальпинской Галлии, но там не было дольменов — и 
не было друидов54. Ясно, во всяком случае, что, когда кельты пришли в Западную 
Европу, они обнаружили там могучее жречество, сложные религиозные ритуалы, 
огромные обрядовые постройки и народ, погруженный глубоко в магию и мистицизм, 
с развитым культом Подземного мира. Из этого можно сделать следующие выводы: 
друидизм возник благодаря впечатлительности кельтов, чрезвычайно способных, как 
мы уже знаем, к заимствованию чужих идей, а именно представлений прежнего 
населения Западной Европы — народа мегалита, который, в свою очередь, имел 
определенное касательство к духовной культуре Древнего Египта, о чем, впрочем, 
не следует здесь далее распространяться. Вопрос еще остается в значительной 
мере открытым и, возможно, так и не будет разрешен до конца, но если в 
выдвинутых здесь предположениях есть рациональное зерно, то народ мегалита все 
же выступает на один или два шага изпод завесы жутковатой тайны, которая его 
окружает, и становится очевидным, что он играл немалую роль в развитии 
религиозных представлений Западной Европы и в подготовке этой части мира к 
принятию христианства, которое здесь в итоге и восторжествовало. Бертран, в 
самом интересном разделе своей работы — главе об «Ирландии кельтов» — отмечает, 
что в Ирландии очень скоро после христианизации возникает множество монастырей, 
и общая их организация указывает, вероятно, на то, что они представляли собой 
на самом деле преобразованные коллегии друидов. Цезарь сообщил нам, как 
выглядели подобные, весьма многочисленные, заведения в Галлии55. Невзирая на 
трудность обучения и строгость дисциплины в них, они привлекали многих людей — 
ибо друиды пользовались огромной властью и обширными привилегиями. Там изучали 
искусства и науки и доверяли человеческой памяти тысячи стихов, заключавших в 
себе вековую мудрость. Думается, что у ирландских друидов ситуация не слишком 
отличалась. Такого рода структура могла без особых затруднений превратиться в 
христианскую — поскольку в Ирландии эта религия приобрела довольно 
специфическую форму. Магические обряды не требовалось искоренять — раннее 
ирландское христианство, как показывает обширная агиографическая литература, 
столь же изобиловало магическими представлениями, как языческий друидизм. 
Основным содержанием религии оставалась вера в загробную жизнь. И главное, 
совершенно не требовалось отрицать верховенство священничества над земной 
властью; попрежнему сохраняли свою истинность слова, сказанные Дионом 
Хризостомом о друидах: «Это они повелевают всем, и короли на золотых тронах, в 
великолепных дворцах — лишь их служители и исполнители их замыслов».
      
ЦЕЗАРЬ О ЗНАНИЯХ ДРУИДОВ
      
      О религиозных, философских и научных знаниях, преподаваемых друидами, 
Цезарь отзывается с большим уважением. «Они много говорят своим ученикам, — 
пишет он, — о светилах и их движении, о величине мира и земли, о природе и о 
могуществе и о власти бессмертных богов» (VI, 14). Нам, конечно, хотелось бы 
узнать чтото более конкретное; но друиды, хотя они прекрасно владели 
искусством письма, категорически не хотели записывать свое учение; поистине 
мудрая предосторожность, ибо таким образом они не только создали вокруг него 
некую атмосферу таинственности, столь притягательную для человеческого ума, но 
добились того, что их положения никогда и никто не мог опровергнуть.
      
ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ В ГАЛЛИИ