—  ответил Мидир.  И в тот день выиграл Мидир.  «Чего же ты хочешь?»  —  
спросилЭохайд.  «Обнять Этайн и получить он нее поцелуй»,   —  сказалМидир.  
Эохайд помолчал,  а потом дал обещание: «Приходи через месяц,  и тогда получишь 
то,  что желаешь».
В назначенный день Эохайд запер ворота Тары и поставил вокруг крепости лучших 
воинов Ирландии.  Этайн в эту ночь сама разносила благородным ирландцам напитки,
 ведь то было одно из великих ее умений.  К изумлению хозяев,  Мидир во всем 
своем великолепии появился вдруг прямо посреди пиршественного зала и потребовал 
обещанное.  Когда Эохайд начал уклоняться от ответа,  он объявил, что сама 
Этайн обещала уйти с ним,  если муж ее даст на то согласие.  «Нет,  не уступлю 
я тебя,   —  сказал на это Эохайд,   — но пусть он обнимет тебя там,  где ты 
стоишь,  посреди дома»  —  «Пусть же будет так»,   —  сказал Мидир. Взяв в 
левую руку оружие,  он правой обнял Этайн и унес ее с собой через отверстие в 
крыше дома.  Потрясенные,  окружили воины своего короля,  и увидели все в небе 
над Тарой двух лебедей,  что летели в сторону сида Фемун.
Тогда ирландцы решили раскопать и уничтожить все волшебные холмы,  какие были в 
Ирландии,  чтобы найти и вернуть Эохайду его супругу. Год и три месяца копали 
Эохайд и его воины,  но все,  что удавалось им вырыть за день,  к утру 
возвращалось на место. Когда же они принялись разрушать сид Бри Лейт,  увидели 
они Мидира,  который стал пенять им за несправедливость к нему,  ведь Эохайд 
сам отдал ему свою жену. Эохайд не уступил,  и Мидир сказал,  что,  если воины 
прекратят разрушать сид,  Этайн вернется в дом мужа завтра в третьем часу утра. 
На другой день утром воины увидели пятьдесят женщин,  обликом и одеждой во всем 
схожих с Этайн,  и впереди них грязную прислужницу,  которая сказала королю: 
«Теперь отыщи свою жену или возьми любую,  ибо пришло нам время отправляться 
домой». Эохайд вспомнил,  что никто во всей Ирландии не подает напитки искусней,
  чем его жена.  «Я узнаю ее по ее искусству»,   —  сказал он. Тогда поставили 
двадцать пять девушек с одной стороны дома и двадцать пять  —  с другой,  а 
между ними котел с напитком, и все девушки стали по очереди подавать королю 
напиток. Наконец осталось их всего две. Когда первая из них подошла к котлу,  
Эохайд сказал «Вот Этайн,  хотя и не совсем так подавала она питье». Тогда все 
остальные девушки исчезли.
И все же Мидир не остался в проигрыше.  Както погожим днем предстал он перед 
Эохайдом и Этайн и,  еще раз упрекнув короля за нарушение уговора,  сказал,  
что,  когда унес он Этайн к себе в дом,  была она беременна и в свой срок 
родила дочь. И открыл он Эохайду,  что не бывшую свою жену,  но свою 
собственную дочь выбрал тот из пятидесяти женщин. К этому времени дочь эта уже 
сама была в тягости,  а продолжение этой повести  —  рассказ об инцестуальном 
рождении Конайре Великого  —  мы уже обсуждали.
В отличие от повестей,  к которым мы обращались выше, в повести об Этайн не 
говорится,  что король Эохайд женился на девушке из Иного мира.  Напротив,  
жена была для него в первую очередь дочерью Этара,  уладского героя, и чтобы 
получить ее в жены,  ему не пришлось с опасностью для жизни путешествовать в 
Иной мир. Однако и здесь перед нами тот же принцип,  который лежит в основе 
других повестей,   —  женщина,  хоть и в облике смертного существа,  по сути 
своей обитательница Иного мира.  Если Олуэн,  так сказать,  «географически» 
происходит из Иного мира,  то Этайн происходит оттуда «исторически»,  и Иной 
мир никоим образом не отлучен от нее.  Она оказываетсяне менее таинственной,  
чем любая волшебная невеста,  потому что в ней живет сложная история предыдущих 
рождений.  У нее самой нет об этом осознанных воспоминаний,  и ее муж Эохайд,  
который хотел,  чтобы жена его «до него не знала мужа»,  даже не подозревал,  
что у него есть сверхъестественный соперник.
Сверхъестественного соперника можно,  пожалуй,  соотнести с древнеиндийскими 
гандхарвами,  чье присутствие, как мы уже отмечали,  считается необходимым 
условием для зачатия. На свадьбах гандхарва исполняет функции 
сверхъестественного соперника,  который оспаривает у жениха право обладать 
невестой. В «Ригведе» гандхарвы упоминаются нечасто и предстают как духи 
воздуха или воды, в других же текстах они ассоциируются с горами,  пещерами и 
лесами,  с миром мертвых и миром животных.  Это полулюди-полуптицы. Их жены или 
возлюбленные,  апсары,  изображаются как духи вод,  подобные русалкам.  
Гандхарвы связаны с сомой или похищают у богов сому,  они искусны во врачевании 
и любят женщин.  Как певцы и музыканты они участвуют в пирах богов,  а начиная 
с эпохи«Махабхараты» этим именем называют и реальных музыкантов. Греческие 
кентавры как будто бы родственны им типологически,  поскольку часто похищают 
земных жен и невест.  В кельтской традиции немало рассказов о том,  как невест 
похищают силы,  а роль,  близкую роли мифологических гандхарвов,  в свадебном 
ритуале исполняют такназываемые «соломенные мальчики» (юноши,  одетые в костюмы 
и маски из соломы),  которые с шумом являются на свадьбу и настаивают на своем 
праве танцевать с невестой. 
Поскольку гандхарвы особо персонифицируют сверхъестественного супруга,  в Индии 
говорят,  что у женщины всегда есть муж.  Действительно,  уже с четырех лет 
девочка считается женой Чандры (Сомы),  затем она становится супругой гандхарвы 
и Агни и лишь после этого находит себе земного мужа.  Эта последовательность,  
видимо,  символизирует процесс нисхождения к земле,  так как Чандра  —  это 
луна,  гандхарвы  —  воздух,  а Агни (огонь) властвует землей.  Элементы 
индийского брачного ритуала также приводят на мысль,  что невестой обладает 
поочередно каждое из этих божеств,  такая доктрина объясняет и обычай брачного 
воздержания,  характерный для многих регионов Западной Европы.  В Бретани 
считают,  что первая ночь невесты принадлежит Богу,  вторая  —  св.  Иосифу,  
третья  — святому покровителю и лишь четвертая  —  мужу,  что разительно