Ирландией,  жены Туата настаивали, что власть над островом должна быть отдана 
Бресу сыну Элаты,  потому что это укрепит их мир с фоморами.
Так Брес стал королем Ирландии,  но при этом ему было поставлено условие,  что 
он добровольно откажется от власти,  если будет решено,  что дела его дурны и 
недостойны правителя.  Однако заступничество Бреса ни в коей мере не ослабило 
тягот,  которые терпели Туата,  ибо к тому времени три правителя фоморов  —  
Индех сын Де Домнанн,  Элата сын Делбаэта (и отец Бреса) и Тетра  —  обложили 
всю Ирландию такой данью,  что ни драгоценности,  ни скот,  ни пища,  ни самый 
дым из очагов Туата не были от нее свободны.  Дагда,  «бог друидизма»,  
вынужден был каждый деньтаскать камни и копать рвы,  строя крепость для Бреса,  
силы же его все более истощались,  потому что три лучших куска из своей доли он 
отдавал уродливому шуту по имени Криденбел,  который всячески им помыкал.  Огма,
  самый сильный из героев Туата,  тоже голодал и должен был таскать дрова для 
очага фоморов,  но каждый раз,  когда он собирал вязанки на ближних островах,  
море подхватывало их и уносило две трети запаса.  Скупой Брес лишил Туата 
радости видеть подвиги своих героев и слушать чудесную музыку и пение,  более 
того,  «ножи их в ту пору не покрывались жиром,  и сколько бы ни звал их король,
  изо ртов уж не пахло пивом».  В конце концов, Брес стал жертвой первой 
насмешки,  песни поношения,  которая была спета в Ирландии: «Ничего,  кроме 
пагубы,  не будешь знать ты с этого часа»; после этого Племена богини 
потребовали вернуть им королевство.  Однако Бресу было разрешено остаться 
королем до конца семилетнего срока,  и он использовал это время,  чтобы собрать 
вокруг себя могучих мужей из чудесных холмов-садов,  т.  е.  фоморов,  от 
Лохланна до Западных островов,  чтобы напасть на Племена богини и силой 
подчинить их себе.  «Воистину не знала Ирландия врагов страшнее и ужаснее,  чем 
те,  которых вели за собой Балор сын Нета и Индех сын Де Домнанн». 
Тем временем лекарь Племен богини Диан Кехт сделал для короля Нуаду серебряную 
руку (airgetlam),  и потому стали его называть Нуаду Аргетлам (Нуаду Серебряная 
Рука). Позднее же Миах сын Диан Кехта нарастил на этой руке плоть и так исцелил 
Нуаду.  После этого Нуаду вновь был провозглашен королем Племен богини Дану.  
Однажды задал он в Таре большой пир,  когда вдруг привратник заметил,  что к 
ним приближается группа незнакомых людей, во главе которой шел молодой воин,  
светлый обликом истатный,  отмеченный знаками королевского сана.  На вопрос 
привратника,  кто он,  молодой воин представился как «Луг сын Киана сына Диан 
Кехта и Этне дочери Балора, приемный сын Таллан дочери Магмора,  короля Испании,
 и Эхайда Гайруха сына Дуаха».  Привратник спросил его, что он умеет,  «ибо не 
знающий ремесла не может войти в Тару».  «Можешь спросить меня,   —  сказал тот,
   —  я плотник».  Привратник ответил: «Ты нам не нужен,  есть уже у нас 
плотник,  Лухта сын Луахайда».  Тот сказал: «Спроси меня, привратник,  я 
кузнец».  Привратник ответил ему: «Есть между нами кузнец,  Колум Куалленех» и 
т. д.  В результатемежду ними произошел следующий диалог:
« —  Спроси меня,  я герой. 
    —  Ты нам не нужен.  У нас уже есть герой,  Огма сын Этниу. 
    —  Спроси меня,  я арфист. 
    —  Ты нам не нужен,  ибо есть уже среди нас арфист, Абкан сын Бикелмоса,  
люди трех богов из сидов дали ему его чудесную силу. 
    —  Спроси меня,  я воин. 
    —  Ты нам не нужен… 
    —  Спроси меня,  я филид и сведущ в делах старины. 
    —  Ты нам не нужен… 
    —  Я чародей. 
    —  Ты нам не нужен,  есть уже у нас чародеи,  да немало и магов и друидов. 
    —  Спроси меня,  я врачеватель. 
    —  Ты нам не нужен.  У нас уже есть врачеватель Диан Кехт. 
    —  Я кравчий. 
    —  У нас уже есть кравчий. 
    —  Спроси меня,  я могу обрабатывать металлы. 
 —  Ты нам не нужен,  у нас занят этим Кредне Керд». Тогда тот воин заговорил 
вновь.  «Пойди и спроси своего короля,   —  сказал он,   —  есть ли при нем 
человек,  что искусен во всех этих ремеслах сразу.  Если же найдется такой,  я 
покину Тару». 
Тогда привратник отправился в королевские покои и доложил о приходе 
Самильданаха,  «человека всех возможных искусств»,  король же велел расставить 
перед ним доски для игры в фидхелл.  Они сели играть,  и всякий раз выигрывал 
Луг.  После этого король сказал: «Его следует пропустить,  ибо до сей поры 
равный ему не приходил к воротам этой крепости».  Привратник пропустил Луга,  
тот вошел исразу сел на место мудреца,  «ибо и вправду был он сведущ во всяком 
искусстве».  Выступил тогда вперед Огма и бросил ему свой вызов.  Метнул Огма 
такой камень,  что потребовалось бы четырежды по двадцать бычьих упряжек,  
чтобы сдвинуть его с того места,  куда он упал.  Луг же снова бросил его во 
двор Тары,  так что камень точно лег на прежнее место.  Тогда король потребовал,
  чтобы он сыграл для собравшихся на арфе.  Луг сыграл три волшебные мелодии, 
которые сначала погрузили их в сон,  а потом заставили смеяться и плакать.  
Видя все это,  Нуаду сообразил,  что Самильданах способен помочь им 
освободиться от ига фоморов,  и предложил Лугу на время поменяться с ним 
местами.  «Сел тогда воин на королевское место,  и сам Нуаду вставал перед ним 
до исхода тринадцати дней». 
Луг совещался с двумя братьями,  Дагдой и Огмой,  а затем присоединились к ним 
братья Нуаду,  Гоибниу и ДианКехт,  врачеватель.  Они вели разговор целый год,  
а затем призвали к себе друидов Ирландии,  чтобы узнать,  на что способен