мая  —  точки,  делящие год пополам. Эти два Кануна (а также канун дня середины 
лета) носили в Уэльсе название «ночи духов». Всюду,  где жили кельты и где было 
распространено их культурное влияние,  традиционно считалось,  что в эти дни, 
точнее ночи,  силы хаоса максимально активны,  феи являются людям,  колдуны 
занимаются волшебством. Будущее в эти моменты открывается во всевозможных 
предвестьях. Традиционная для этих дней обрядность во многом сродни 
традиционным празднованиям Нового года  —  например,  гаданиям и освещению 
жилища огнем,  взятым из ритуального костра. Однако атмосфера самих этих 
праздников существенно различалась,  поскольку посвящались они временам года,  
резко контрастирующим друг с другом.
Современный Халлоуин,  канун зимы,  был праздником торжественным и таинственным.
 В эту ночь открывались сиды и их обитатели выходили наружу,  причем в куда 
более реальном смысле,  чем в иные ночи. Живые могли видеть возвратившиеся души 
умерших. В Ирландии до самого недавнего времени в эту ночь люди старались не 
покидать домов без крайней необходимости,  а если все же оказывались на улице,  
то старались держаться подальше от кладбищ. Если за спиной им слышались шаги,  
то ни в коем случае нельзя было оборачиваться,  чтобы не увидеть мертвецов,  
идущих по следам. В Уэльсе говорили,  что в эту ночь призраки караулят у 
каждого перелаза. На крыльце ставили для мертвых специальную еду,  называемую 
bwyd cennad y meirw (букв. «пища головы мертвеца»),  двери оставляли 
незапертыми,  а прежде чем лечь спать,  домочадцы прибирали у очага,  чтоб все 
было готово к визиту умерших родичей.
Совсем иначе отмечался этот праздник в Шотландии, хотя суть его оставалась той 
же. Это была ночь «зла и беды»,  и внушаемый ею ужас намеренно усиливался 
особыми ряжеными,  персонифицировавшими духов умерших: неженатые молодые люди в 
одиночку или группами разгуливали по деревне,  с закутанными или зачерненными 
лицами,  в белых одеждах или задрапированные в солому. В эту ночь исчезала 
граница между живыми и мертвыми, а до некоторой степени и между полами,  потому 
что юноши переодевались девушками,  а иногда и девушки переодевались юношами. 
Всеобщий хаос еще усиливался злыми проказами. Ряженые врывались в деревенские 
усадьбы,  уносили прочь плуги,  повозки,  а иногда и ворота, а затем бросали в 
канавы и пруды,  лошадей уводили со двора и бросали на чужих полях. Покушались 
даже на мир и покой дома двери сотрясались от ударов капустных кочанов,  
украденных на чужих огородах,  дымоходы забивали торфом,  сквозь замочные 
скважины пускали дым в комнаты.
В эту же ночь традиционно практиковали разного рода гадания; именно в канун 
зимы можно было узнать,  каким будет весь год,  кто женится или выйдет замуж и 
за кого. В Уэльсе храбрец,  рискнувший уединиться в церковном притворе,  слышал 
в полночь голос,  выкликающий имена тех, кто умрет в течение года,  но это было 
опасно,  потому чтосреди имен обреченных всегда можно было услышать и 
собственное имя. Девушки в эту ночь обыкновенно гадали о женихе,  однако и тут 
смерть всегда пряталась за углом: вместо лица будущего мужа можно было увидеть 
гроб. Интересно,  что в традиционной технике этих гаданий обычно фигурировали 
орехи и яблоки  —  плоды двух деревьев, ассоциируемых кельтами с Иным миром.
Осмысление Нового года как своего рода вневременья, момента,  когда прежний 
порядок исчерпал себя,  а новый еще не создан,  характерно для многих регионов, 
 однако в других странах это отношение,  скорее,  воплощается в желании 
победить хаос,  а не дать ему воцариться. В празднике же Халлоуина намеренное 
стирание границ между живыми и мертвыми,  между мужчинами и женщинами,  между 
своим добром и чужим,  а в гаданиях  —  между настоящим и будущим символизирует 
возврат хаоса. Знаменательно, что «день и ночь»,  которые Мак Ок в 
вышеупомянутой повести отождествляет с временем вообще,  это день и ночь 
Самайна.  В дохристианской Ирландии этот день имеет отчасти природу вечности.  
Отвлекаясь от костров,  приходится признать,  что о позитивной стороне 
обрядности Самайна мы,  к сожалению,  почти ничего не знаем,   —  до наших дней 
это не дошло.  Халлоуин открывает зиму,  и многое из сверхъестественного этой 
ночи,  когда человек кажется бессильным в руках судьбы,  продолжает 
доминировать до рассвета следующего времени года  —  лета. 
Праздник же Кануна лета имеет как положительный, так и отрицательный аспект.  
Да,  в этот день феи тоже могут нанести человеку вред,  а ведьмы безнаказанно 
могут украсть молодняк и будущий урожай,  но все же,  как бы ни была опасна 
ночь Кануна лета,  ее опасности совсем иные,  в ней нет жуткой близости сил 
смерти,  которая отличает ночь Халлоуина.  Иной мир не вторгается в этот мир; 
удача человека в будущем году,  может быть,  и висит на волоске,  но все же он 
не сталкивается лицом к лицу с неотвратимой судьбой.  Более того,  можно 
принять действенные меры, чтобы отвести беду.  Разрешено следить за тем,  чтобы 
колдуны не украли молоко первой дойки и не зачерпнули воды из колодца на заре 
первого майского дня; есть и другие способы отвести угрозу колдовства  —  
например,  отказ делиться водой,  пищей или огнем.  Ветки рябины,  укрепленные 
над входом в дом и хлев,  отгонят колдунов и фей.  И если в фольклорных 
источниках содержится относительно мало сведений о том,  что происходило в 
первый день зимы, 1 ноября,  то опасности Кануна мая  —  всего лишь прелюдия к 
радостям первого дня лета,  а это и любование восходом солнца с вершины холма,  
и купание в утренней росе,  и питье воды из колодца перед рассветом,  и 
собирание листьев и цветов,  и украшение одежды зеленью,  а не соломой. То был 
рассвет нового,  упорядоченного дня; солнце в этот день вставало рано,  и люди 
тоже,  а их ритуальная рачительность и бережливость к имуществу составляли 
резкий контраст хаотическому,  разрушительному разгулу ночи Халлоуина.

3