природой ритуала,  о котором мы говорили. В других версиях Граине до конца 
своих дней остается верна памяти Диармаида. Аналогичным образом Тристана и 
Изольду хоронят в одной могиле,  причем над женщиной вырастает розовый куст,  а 
над мужчиной  —  виноградная лоза,  и ветви их сплетаются так тесно,  что 
разделить их нельзя. В одном из недавно записанных вариантов предания о Дейрдре 
говорится,  что король Конхобар приказал похоронить влюбленных на 
противоположных берегах озера, чтобы не могли они соединиться после смерти. 
Тогда на каждой могиле выросло по сосне, и ветви их протянулись через озеро 
навстречу друг другу. Конхобар велел срубитьсосны,  но улады не подчинились ему 
и до самой смерти короля оберегали эти деревья.
  Глава 15. Приключения
Путешествия в чужую страну и приключения среди чужого народа составляют 
значительный пласт кельтской мифологии,  и,  как и в современной литературе,  
обширный класс повестей можно отнести к разряду «приключений». Но если 
приключения литературные описывают реальные перипетии живых людей в отдаленных 
странах или даже на других планетах этого мира,  то приключения мифологические 
всегда происходят среди таинственных насельников мира сверхъестественного. И 
кельты здесь не исключение. Чтобы возбудить воображение современного человека,  
достаточно чудес Азии,  Африки и исконной Америки, но для обитателей этих 
континентов,  как и для древних кельтов,  приключения,  которые достойны памяти,
  это в первую очередь приключения в другом «измерении»,  а настоящие 
путешествия  —  это путешествия между мирами, этим и Иным.
«В Азии,  в Полинезии и даже в Африке главным интеллектуальным занятием 
человека были приключения духа. Одинокое странствие души <…> удача или неудача 
ее исканий составляют главную тему устной литературы Старого Света <…> Наша 
современная беллетристика занята прежде всего общественной жизнью <…> Бесценное 
достижение устной литературы заключается в том,  что она показывает  —  
поглощенность человека самим собой,  почти полное растворение его в собственном 
временном земном бытии есть феномен чисто европейский <…> тогда как в Азии и в 
Полинезии человек в первую очередь прямо или косвенно был занят поисками 
бессмертия»
Каждая встреча с Иным миром  —  в каком-то смысле одновременно инициация и 
бракосочетание,  поэтому нельзя провести четкого раздела между «приключениями» 
и рассказами о героическом сватовстве и добывании невесты,  к анализу которых 
мы уже обращались. В самом деле,  повесть о том,  как Арт добыл себе жену,  
называется «Приключение Арта сына Конна и сватовство к Дельбхаем»,  а 
вкрапленную в сагу «Сватовство к Эмер» повесть об инициации Кухулина в стране 
Скатах вполне можно квалифицировать как «приключение». Однако инициация как 
таковая имеет разные виды и степени. В этой главе мы обратимся к приключениям,  
которые не были посвящением юноши в мужчину или в некое призвание и связаны с 
любовью сверхъестественной женщины,  каковую нельзя привести домой как невесту. 
Первая повесть,  подлежащая рассмотрению,   —  это «Приключение Неры». Записана 
она, видимо,  в начале VIII в.,  но по духу,  несомненно,  гораздо древнее и 
относится к явно дохристианской эпохе.
Однажды в канун Самайна Айлиль и Медб находились со всем своим двором в Рат 
Круахане. Днем ранее захватили они двух пленников,  и вот теперь король Айлиль 
обещал большую награду тому,  кто выйдет из дому,  подойдет к пленникам,  
подвешенным к столбу,  и обвяжет одному из них ноги ивовыми прутьями. Но велик 
был ужас ночи в канун Самайна,  ибо являлись в эту ночь демоны. Один за другим 
воины принимали вызов,  но быстро возвращались в дом. Тогда поднялся со своего 
места Нера и объявил,  что сделает это,  и Айлиль обещал ему свой меч с золотой 
рукоятью.
Трижды пытался Нера затянуть повязку на ногах пленника,  и трижды она спадала,  
пока наконец сам пленник не сказал ему,  что закрепить ее можно лишь с помощью 
пряжки самого Неры. Когда это было исполнено,  пленник сказал «А теперь,  чтобы 
доказать свою доблесть,  посади меня к себе на шею и помоги мне найти 
какое-нибудь питье. Сильно я захотел пить,  пока висел тут». Нера понес его к 
ближайшему дому,  но дом тот оказался окружен огненным озером. Пленник сказал,  
что не найти им питья в этом доме,  ибо нехорош тот дом,  где огонь прикрыт на 
ночь. Вокруг следующего дома увидели они озеро воды  —  знак того,  что нет там 
ни воды для питья и умывания,  ни ведра для помоев. В третьем доме нашли они и 
питье,  и воду для умывания,  и ведро для помоев. Пленник напился,  а последний 
глоток воды выплюнул в лица людей,  которые были в том доме,  будто были они 
уже мертвы. С тех пор считается,  что не следует оставлять на ночь в доме воду 
для питья и умывания,  и ведро для помоев,  и открытый огонь.
После этого Нера отнес пленника назад к столбу,  а сам вернулся в Круахан. И 
там «увидел он нечто»: Круахан был сожжен дотла,  а возле пожарища высилась 
куча отрубленных голов,  и были то головы воинов Круахана. Затем увидел он,  
как из сида выходят люди,  берут эти головы и уносят их в пещеру Круахан. Нера 
последовал за ними. Тут предстал перед ним король сида,  у ног которого были 
сложены те головы. Король подозвал Неру к себе и велел ему отправиться в дом 
одинокой женщины,  поселиться у нее и каждый день приносить охапку хвороста к 
королевскому очагу. Та женщина радушно приняла Неру и тайно от короля стала его 
женой.
Каждый день,  когда Нера нес хворост,  он видел одну и ту же сцену: хромой,  
сидящий на шее у слепого,  выходил из ворот крепости и направлялся к колодцу,  
«Она здесь?»  —  спрашивал слепой,  на что хромой отвечал ему «Да,  она здесь,  
пойдем обратно». Нера спросил жену,  что означает эта сцена,  и та объяснила,  
что двум этим людям, слепому и хромому,  король поручил стеречь золотую корону 
лежащую на дне колодца.  Еще сказала она ему, что Круахан на самом деле вовсе