Форма этой беседы могла основываться на устном экзамене на седьмом году 
обучения барда; но корни ее куда глубже. Загадки и утонченная игра словами - 
воспоминание о происхождении всех священных мистерий: Дыхание или сам Мир. 
Существенно, что такие словесные дуэли обычны в тех культурах, где выживает 
шаманизм; два человека вводят друг друга в состояние интенсивного возбуждения 
так, что старший может пророчествовать для племени. В конце беседы Hеде 
преклоняет колени перед старшим и говорит: "Фихертне - великий поэт и пророк."
     Шаманистическое тождество с животными явно отражается в кельтских ритуалах 
даже в христианские времена. В 1185 г. н.э. валлийский историк Гиральд 
Кабренский приходил в ужас от того, что он называл "варварским и отвратительным 
обрядом возведения на престол", бытовавшим в ульстерском клане, и в его 
"Описании Ирландии" он описывает его совершенно ясно: "Все люди страны 
собрались в одном месте, туда приводится белая кобыла, белую кобылу выводят 
пред них, и тот, кого инаугурируют, не как князь, но как зверь, не как царь, но 
как разбойник, выходит пред людьми на четвереньках, провозглашая себя животным, 
столь же бесстыдно, сколь и опрометчиво. Кобылу немедленно убивают, разрезают 
на части и варят, а из варева готовят для него купель. Сидя в ней, он ест от 
мяса, которое подают ему, а люди стоят вокруг и тоже едят от этого. Затем от 
него требуется испить от варева, в котором он купается, не пользуясь никаким 
сосудом, ни даже своими ладонями, но лакая ее языком. Когда сии неправедные 
обряды исполнены должным образом, его королевская власть и право считаются 
подтвержденными."
     В ходе Ашвамедхи, индуистского жертвоприношения коня, обряд выполняет 
королева. Она отдается изображаемому союзу с животным, который жрец 
истолковывает ярким литургическим комментарием. Затем коня расчленяют и обряд 
продолжается почти так же, как описано выше. В Индии королева объединяет себя с 
животной инкарнацией сил плодородия; а в Ирландии обряд выполняет король с 
женской инкарнацией тех же сил. Такие обряды принадлежат к самым древним 
уровням индо-европейского сознания; ко временам, когда человек и зверь жили в 
тесной гармонии и сообщении; и великие племенные собрания были теми событиями, 
когда полная смысла связь между землей и ее людьми проявлялась полностью.
     Кельтский воин видел свою судьбу предрешенной, а смерть - "вершиной долгой 
жизни". Смерть короля или вождя для племени всегда была поводом собраться на 
ритуальное сожжение, вспоминая его храбрые подвиги и от всей души принимая 
участия в погребальных играх. Цезарь говорил о кельтах, что "их похороны 
величественны и дорогостоящи, и все, что они считают дорогим для них при жизни, 
они бросают в огонь, даже животных. А незадолго до этого времени, с ними вместе 
в погребальном обряде хоронили и рабов, и домашних." Это подтверждает Мела: 
"Они сжигают и хоронят вместе с мертвым все, что было у него при жизни, и 
бывают сыновья, которые, по своей собственной воле, бросаются в погребальные 
костры своих родных, желая жить вместе с ними."
     Широко известные ирландские поминки и погребальные игры, которые ритуально 
переосмысляют части древних погребальных практик, всегда были шумными и 
веселыми, со множеством танцев, песен и тщательно изображаемых фаллических 
ритуалов. Как сказал об этом один остроумный человек: "жизнь человека обречена 
на смерть способом воспроизводства, и ее можно облегчить только хорошей 
историей". Hаше нынешнее мимоходное отношение к погребальной церемонии, 
вероятно, уникально в истории планеты, и это печальное свидетельство нашей 
варварской цивилизации.
     Инаугурация и выбор нового короля или вождя были так же сложны, 
дорогостоящи и величественны, как и похороны старого. Первым непременным 
правилом в Ирландии было, что ни один человек с физическим недостатком не мог 
быть королем. Исторический король Кормак был вынужден отречься, когда потерял 
глаз, потому что нельзя было и подумать, чтобы божественная инкарнация 
проявилась одноглазым человеком. В "Книге Бурой Коровы" XI в. есть упоминание 
ритуала, которым выбирался король: "Убивали белого быка, и шаман-жрец съедал 
свою долю мяса и пил его кровь. Пока он лежал в состоянии транса, над ним 
читали заклинания, чтобы он мог увидеть в сфере грез вид и внешность человека, 
который должен был стать королем."
     Утонченные и урбанизированные классические писатели были знакомы с 
"естественной религией" варваров; но их воображение как будто покидает их, 
встречаясь с великими лесами Северной Европы, "когда черная ночь наполняет 
небо", и "сам жрец страшится приближаться и боится нечаянно столкнуться с 
повелителем леса". Они не могли оценить великую любовь к природе, дававшую силу 
кельтам во всех аспектах их жизни. Hекоторые из самых прекрасных образцов 
древней поэзии отражают эти отношения между человеком и его физическим 
окружением. Вместе с ритуалами, легендами, законами и фольклором, такая поэзия 
сохранилась в основном в Ирландии. Этот пример, с его постоянной секвенцией 
триад, датируется IX в. н.э.:
Вот что скажу тебе: олень ревет, снег идет, лето ушло,
Ветер сильный, холодный, солнце низко ходит, море встает высоко.
Темно-красен папоротник, вид свой утратил; дикие гуси заводят свой крик.
Холод морозит крылья птиц; время льда, вот какие новости.      Классические 
писатели очень мало рассказывают нам о социальном аспекте ритуалов, связанных с 
природой. Древние святилища всегда использовались для важных племенных собраний 
и принятия решений, а также для игр, танцев и пиров. Широко распространенное 
кельтское слово "неметон" содержит двойственную функцию таких рощ, как в 
"Друнеметон", место воссоединения галатского совета в Малой Азии, 
"Медионеметон" в Шотландии и "Hеметобрига" в Испанской Галисии.
     Племенное имущество, составлявшее огромные количества золотых и серебряных