Я», нет никакого Я или Атмана не только в Пяти Совокупностях, но и вне или 
помимо них*9.
   Согласно учению Тхеравады, это означает, что «я» нет ни в личности (пудгала),
 ни в дхаммах. Философия буддизма Махаяны, придерживаясь в точности такого же 
положения, без малейшего различия, делает в этом месте ударение на 
дхарма-найратмья также, как и на пудгала-найратмья.
   В Алагаддупама-сутта из Мадджхима-никая, обращаясь к своим ученикам, Будда 
сказал: «О бхиккху, примите учение о душе, по принятии которого не возникнут 
скорбь, стенания, страдание, несчастье и горе. Но видите ли вы, О бхиккху, 
такое учение о душе, по принятии которого не возникнут скорбь, стенания, 
страдание, несчастье и горе?» «Конечно нет, господин».
   «Хорошо, О бхиккху. Я тоже, О бхиккху, не вижу учение о душе, по принятии 
которого не возникли бы скорбь, стенание, страдание, несчастье и горе».
   Если бы было какое-нибудь учение о душе, которое принималось бы Буддой, то 
он наверняка объяснил бы его здесь, так как просил бхиккху принять то учение о 
душе, которое не порождает страдание. Но среди взглядов Будды нет подобного 
учения о душе, и всякое учение о душе, каким бы оно ни было, сколь угодно 
тонкое и возвышенное, является ложным и придуманным, создающим всяческие 
трудности, производящим неизбежные скорбь, стенания, страдание, несчастье, горе 
и заботы.
   В той же сутте Будда, продолжая беседу, говорит: «О бхиккху, когда ни «я», 
ни что-либо, к «я» относящееся, не может быть истинно и действительно найдено, 
этот умозрительный взгляд: «Вселенной является этот Атман (Душа), я буду таким 
после смерти, постоянным, непрестанным, вечным, неизменным, и пребуду таковым 
всегда» Д разве не глуп он всецело и полностью?»*10 Здесь Будда открыто 
утверждает, что Атман, Душа или «Я» нигде в действительности не может быть 
найден, и что глупо верить в существование подобной вещи.
   Ищущие «я» в учении Будды приводят несколько примеров, которые они сперва 
неправильно перевели, а затем неверно истолковали. Один из них — это известная 
строка «Атта хи аттано натхо» из Дхаммапады (XII, 4, или стих 160), которое 
переводится как «Я» есть господин «я», а затем истолковывается, что большое «Я» 
является господином «я» малого.
   Прежде всего, этот перевод неверен. Здесь Атта не значит «я» в смысле души. 
В языке пали слово атта обычно используется как возвратное или неопределенное 
местоимение, кроме как в нескольких случаях, где оно особо и философски 
относится к учению о душе, как мы видели выше. Но в обычном употреблении, как в 
главе XII Дхаммапады, где появляется эта строчка, а также во многих других 
местах оно используется в качестве возвратного или неопределенного местоимения, 
означая «меня», «тебя», «его», «некто», «себя», и т.д.*11 Далее, слово натхо не 
означает «господин», но «прибежище», «поддержка», «помощь», «защита»*12. 
Поэтому, «Атта хи аттано натхо» в действительности означает «Каждый сам себе 
прибежище» или «Каждый сам себе помощь» или «поддержка». Это не имеет ничего 
общего с какой-то метафизической душой или «я». Это просто значит, что вы 
должны полагаться на себя, а не на других.
   Другой пример попытки ввести идею «я» в учение Будды — это известные слова 
«Аттадипа вихаратха, аттасарана ананнясарана», вырванные из контекста 
Махапариниббана-сутта. Это предложение буквально означает: «Пребывайте, делая 
себя своим островом (поддержкой), делая себя своим прибежищем, и никого 
другого«*13. Желающие увидеть в буддизме «я» истолковывают слова аттадипа и 
аттасарана «принимая «я» в качестве светильника», «принимая «я» в качестве 
прибежища»*14 Мы не сможем понять смысл совета Будды Ананде, пока не примем во 
внимание подоплеку и контекст, в котором были сказаны эти слова.
   Будда в то время останавливается в деревне под названием Белува. Это было 
всего за три месяца до его смерти, Паринирваны. В то время ему было восемьдесят 
лет, он страдал от очень тяжелой болезни, почти умирал (маранантика). Но он 
думал, что не подобает ему, не прекратив это, умирать перед своими учениками, 
которые были близки и дороги ему. Поэтому с отвагой и решительностью он 
превозмог все свои боли, оправился от своей болезни и выздоровел, хотя его 
здоровье все еще оставалось плохим. Однажды после своего выздоровления он сидел 
в тени снаружи своего обиталища. Ананда, самый преданный сопровождающий Будды, 
подошел к своему любимому наставнику, сел подле него и сказал: «Господин, я 
заботился о здоровье Благословенного, я заботился о нем во время его болезни. 
Но при виде болезни Благословенного небосвод потускнел предо мной, и мои 
чувства перестали быть ясными. Было лишь одно маленькое утешение: я думал, что 
Благословенный не отойдет, пока он не оставил наставлений касательно Сангхи».
   Тогда Будда, полный сострадания и человечности, ласково сказал своему 
преданному и любимому спутнику: «Ананда, чего Сангха ждет от меня? Я учил 
Дхамме (Истине), не делая отличий между тайным и открытым. В отношении Истины у 
Татхагаты нет ничего подобного сжатому кулаку учителя (ачария-муттхи). Конечно, 
если есть ктото, кто думает, что он поведет Сангху, и что Сангха должна 
зависеть от него, пусть он дает свои наставления. Но у Татхагаты нет такой 
мысли. Почему же тогда он должен оставлять наставления относительно Сангхи? 
Сейчас я стар, Ананда, мне восемьдесят лет. Как разбитую повозку нужно 
поддерживать в исправности починкой, так, мне видится, и тело Татхагаты может 
только починкой поддерживаться в исправности. ПОЭТОМУ, АНАНДА, ПРЕБЫВАЙТЕ, 
ДЕЛАЯ СЕБЯ ОСТРОВОМ (ПОДДЕРЖКОЙ), ДЕЛАЯ СЕБЯ, И НИКОГО ДРУГОГО, СВОИМ 
ПРИБЕЖИЩЕМ; ДЕЛАЯ ДХАММУ СВОИМ ОСТРОВОМ (ПОДДЕРЖКОЙ), ДХАММУ СВОИМ ПРИБЕЖИЩЕМ И 
НИЧТО ИНОЕ»*15.
   Вполне ясно, что хотел Будда передать Ананде. Последний был печален и 
подавлен. Он думал, что все они будут одиноки, беспомощны, без прибежища, без