Принцип насилия предполагает реагирование в ответ; в конечном счете он 
разрушителен; принцип же ненасилия означает творческое отношение. Принцип 
насилия — это принцип тьмы; принцип ненасилия — принцип света. Жить согласно 
принципу насилия — это значит быть то ли зверем, то ли дьяволом, то ли помесью 
того и другого, тогда как жить по принципу ненасилия — это быть человеком в 
полном смысле слова или даже ангелом. Конечно, до сих пор люди жили больше 
согласно принципу насилия, нежели ненасилия. Это получалось потому, что было 
воз- можно следовать принципу насилия и при этом не уничтожать себя полностью. 
Но теперь это уже не так. Из-за появления на мировой сцене сверхдержав, 
обладающих ядерным оружием, отныне стало невозможно жить согласно принципу 
насилия, ибо в этом случае мы, рано или поздно, уничтожим самих себя. Мы 
поэтому стоим перед необходимостью либо выучиться жить в согласии с принципом 
ненасилия, либо вообще перестать жить. Итак, реальная возможность ядерного 
катаклизма не только позволяет нам осознать истинную природу насилия, воочию 
являя нам, каковы могут быть последствия насилия, разросшегося до предельных 
размеров, но и заставляет нас гораздо глубже понять истинную ценность ненасилия.
 (Из лекции №160: «Буддизм, мир во всем мире и ядерная война», 1984) 
ПРИНЦИП ОТКАЗА ОТ ЭКСПЛУАТАЦИИ
   
   Значение принципа отказа от эксплуатации распространяется далеко за пределы 
сферы экономики. Принцип имеет силу в психологическом и даже в духовном плане. 
Собственно, этот принцип можно распространить на все виды межличностных 
контактов, особенно на самые тесные и интимные личные отношения.
   Представьте себе для примера, мы встречаем человека, который вскоре нам 
начинает нравиться. Возникает вопрос, почему? Ответ таков: он нам нравится 
потому, что этот человек удовлетворяет нашу потребность. Эта потребность может 
быть осознаваема, но чаще всего — она неосознаваема. (Когда потребность не 
осознается, нам нравится человек, но мы не задумываемся о том, почему.) Если 
потребность не осознана, мы можем, если постараемся, осознать ее. Обычно, 
однако, мы даже и не пытаемся этого сделать. Вместо этого мы рационализируем 
ситуацию и говорим: «Они мне нравятся потому, что они добрые и внимательные к 
другим», или «потому, что они так же, как и я, любят животных», или «потому, 
что они так же, как и я, интересуются буддизмом». Что бы мы, однако, ни 
говорили, настоящая причина приязни в большинстве случаев заключается в 
чем-нибудь совершенно ином. Конкретная личность, о которой мы сказали, что она 
нам нравится потому-то и потому-то, удовлетворяет в нас некоторые потребности, 
возможно очень глубокие потребности. Так, другие могут удовлетворять наши 
потребности во внимании. Если мы получаем от кого-либо внимание, в котором 
нуждаемся психологически, тогда мы естественным образом начинаем говорить, что 
нам нравится данный человек. 
   Если некто удовлетворяет нашу личную потребность такого рода, то мы 
стараемся продолжить общение с таким человеком. Столько времени, сколько длится 
наша потребность, столько же мы хотим, чтобы длились наши отношения. Наилучший 
способ обеспечить себе, чтобы кто-либо продолжал и впредь удовлетворять наши 
потребности, — это выяснить его потребность и начать удовлетворять ее. Так мы 
обычно и поступаем сознательно или бессознательно. Другой человек может, 
например, нуждаться в уважении. Предположим, он написал картину и чувствует, 
что она не оценена, что никто не признает его талант художника. Мы цепляемся за 
это и говорим: «Какая замечательная картина!» Мы отдаем такому человеку дань 
уважения и похвалы, в которых он чувствует потребность.
   Так, другие начинают нуждаться в нас для удовлетворения своих потребностей в 
той же мере, в какой мы зависим от него для удовлетворения наших. Мы зависим от 
него, нуждаясь во внимании, он зависит от нас, нуждаясь в уважении. Таким 
образом, возникает взаимная зависимость и взаимная эксплуатация. И то, и другое 
вместе формируют основу человеческих взаимоотношений. Между людьми заключается 
взаимовыгодная, но, как правило, неосознаваемая сделка; каждый как бы говорит 
другому: «Ты даешь мне то, что мне нужно, а я даю то, что нужно тебе». Но ни 
тот, ни другой участник сделки не задаются вопросом, является ли данная нужда 
действительной потребностью, которую необходимо удовлетворить, или это нечто 
настолько случайное, что лучше было бы не удовлетворять вообще. Весь процесс 
более или менее бессознателен.
   Теперь кто-то может задать вопрос: «Значит, мы никогда не должны принимать 
от других то, в чем нуждаемся?» Ответ на этот вопрос мы найдем в одном из 
стихов Дхаммапады: «Как пчела, набрав сок, улетает, не повредив цветка, его 
окраски и запаха, так же пусть мудрец поступает в деревне»141. Мы можем принять 
от другого то, в чем нуждаемся, будь это чем-то материальным, психологическим 
или духовным, но мы должны взять это, как пчела, не вредя цветку, то есть без 
причинения неудобства или вреда тому, от кого мы берем. Другими словами, мы 
должны брать, не эксплуатируя.
   Существуют два типа взаимоотношений: первый основан на эксплуатации, другой 
— свободен от нее. Обычно выходит так, что отношение, основанное на 
эксплуатации, даже взаимной, завершается катастрофически (когда один из 
индивидуумов по какой-либо причине больше не соглашается удовлетворять нужду 
другого), либо превращается в однообразие постоянно сгущающейся скуки (так 
бывает, например, тогда, когда двое вовлечены во взаимоотношения, при которых 
один дает другому нечто, потому что другой дает что-то взамен; тогда, по 
прошествии некоторого времени, взаимная потребность удовлетворяется, а они все 
еще продолжают сохранять обоюдную «сделку», но, в конце концов, это становится 
исключительно надоедливо и раздражающе). Вместе с тем взаимоотношения, в 
которых удовлетворение потребностей совершается более осознанно и которые