необыкновенного рвения в отношении своей ортодоксальной веры.

По утверждению автора "Истории передачи прана", переводчиками этих 
патриархальных стихов были Сика-реро первой династии Вэй и Нареняша династии 
Восточной Вэй, первый родом из центральной Индии, а второй - из Кабула. Их 
книга, известная под названием "История преемственности закона", исчезла после 
неоднократных преследований, которым их подвергли правящие династии. Но труды 
этих двух патриархов цитируются, по крайней мере, в двух книгах ("Бао-линь 
Чуань" и "Шэн чжоу Цзы"), написанных до "Передачи света истины". Однако через 
некоторое время после Кайсу из династии Сун обе эти книги были потеряны. В 
настоящее время поэтому "Передача света истины" считается самой ранней в 
истории 
дзэна книгой. В ней подробно освещается история двадцати восьми патриархов и 
стихов, "передающих закон".

Для примера приведу две из шести гатх, оставленных Буддами. Первый Будда, 
Випасьин говорит следующее:

		Не имеющий формы произвел это тело из себя.
		Будто по мановению магического жезла появляются все формы и образы:
		Призрачные существа, наделенные умом и сознанием, нереальные с 
самого начала.
		В пустоте нет места добру и злу, счастью и несчастью.

Гатха шестого Будды, Кашьяпы, который предшествовал Муни Шакьи, гласит 
следующее:

		Чиста и безупречна природа всякого живого существа;
		С самого начала нет ни рождения, ни смерти;
		Тело и ум - это призраки;
		А призрачное видоизменение не несет в себе ни добра, ни зла.

Когда последний Будда повелел Махакашьяне стать правоверным вестником "благого 
закона", он изрек следующее:

		Дхарма, о которой идет речь, в конечном итоге вовсе не дхарма;
		Отсутствие дхармы - тоже дхарма;
		Это нечто я передаю сейчас тебе:
		Что мы называем дхармой, и где, в конце концов, она.

Шестой патриарх, Дхритика, говорит:

		Постигни самую глубокую тайну ума и ты увидишь, что нет ни вещей, ни 
отсутствия вещей;
		Просветленный и непросветленный представляют собой одно:
		Нет ни ума, ни вещей.

Двадцать второй патриарх, Манура, излагает свою точку зрения так:

		Тысячи вещей движут умом;
		Но даже тогда, когда он движется, он остается в полном покое,
		Наблюдая за его движением, постигай его сущность:
		В нем нет ни радости, ни печали.

Эти гатхи, как мы видим, в основном походят на буддийское учение махаяна в том 
виде, как оно было распространенно в Индии. Как я уже говорил, дзэн не 
предлагал 
ничего такого особенного, чтобы бы он мог назвать своим, в смысле буддийских 
догматов, так как смысл его существования состоит в том, что он является 
духовным переживанием, а не особой системой догматической философии, 
синтезирующей определенные концепции. Дзэн появляется только тогда, когда 
умствование махаяна-буддизма сводится к реальным фактам жизни и становится 
непосредственным выражением внутренней жизни человека. А этого не случилось до 
тех пор, пока буддизм не попал на китайскую почву и не был возведен как 
культура 
людьми, чей практический склад ума не позволил просто перенять индийскую 
традиционную теорию, не подвергнув ее собственной обработке. Та общепринятая 
форма изложения мысли, которой отличались так называемые "патриархальные стихи",
 
была чуждой китайскому уму. Когда китаец добирался до самой мысли, он хотел 
выразить ее своим особым образом: он, что было ему свойственно, хотел жить этой 

мыслью, а не просто хранить ее, как иностранный сувенир, не имеющий связи с его 

психологией.

Когда Бодхидхарма давал подробные наставления своим ученикам, он выразил их, 
как 
полагают, в следующей гатхе;