рода категориям. Пантеизм склонен не обращать внимания на различие, тогда как о 

буддизме этого нельзя сказать. Различие есть различие, а потому оно и остается. 

Но в частных различиях есть нечто, тесно связывающее их друг с другом, как бы 
объединяя их с одним общим источником. В связи с этим буддисты говорят: 
"Различия существуют, но они сводятся к единому. К чему же, далее, сводится тот 

единый? Единый - это множество, а множество - это единый". Как видите, это не 
походит на пантеизм.

Индийская философия так же говорит об "адвайте", что означает "отсутствие 
дуализма". Здесь сразу же возникает вопрос: не есть ли это монизм, или единство 

всего? Нет, это также нельзя назвать единством. Это ни "один" и не "два". Если 
есть "один", то должен быть и "второй" (два в этом случае означает множество). 
Тогда, выражаясь языком философии, мы можем сказать, что адвайта имеет в виду 
"чистый опыт" в понимании Вильяма Джемса. - Я вижу цветок - это один опыт, одно 

внутреннее переживание. Я слышу песню - это другое переживание. "Чистое 
переживание" или "опыт" - это нечто, лежащее в основе всех конкретных 
переживаний.

Когда мы рассуждаем так, мы прибегаем к научному абстрагированию. В отличие от 
этого, дзэн говорит нам следующее: "Когда я вижу цветок, то тот конкретный опыт 

или то конкретное переживание является одновременно чистым опытом". Поэтому 
"чистый опыт" - это не есть нечто, взятое от каждого конкретного опыта и 
помещенное в испытательную пробирку.

(В чистом виде этот продукт еще никому не удавалось получить.) Здесь имеет 
место 
простое абстрагирование от каждого отдельного случая и создание понятия для 
удобства нашего ума.

Итак, повторяю - каждый конкретный опыт является чистым опытом, а особого рода 
опыта, который можно было бы назвать чистым, просто не существует.

Некоторые философы говорят о "конкретном всеобщем", пытаясь описать природу 
конечной реальности. Как бы мы ни называли конечную реальность - всеобщим 
конкретным или конкретным всеобщим, - мы никогда не достигнем конца нашего 
экзистенциального исследования, если будем ограничиваться одним только фактом 
формулировки и понятиями психологического или онтологического плана. Мы 
вынуждены прибегать к помощи языка, но именно он и мешает нам достичь самой 
реальности. Он стоит между нами и реальностью и вводит нас в заблуждение, 
заставляя нас думать, что палец, указывающий на луну, более реален, чем сама 
луна.

Обращаться с языком подобающим образом - это поистине трудная задача. Без него 
мы и дня не можем прожить, но в то же время язык - это проклятие человеческой 
жизни. Мы даем имя какой-то вещи, а потом начинаем думать, что это имя и есть 
сама вещь, забывая, что оно служит лишь условным знаком, изобретенным для 
удобства. Имена не занимают много места: все они могут поместиться в небольшой 
записной книжке. Но с реальными вещами мы не можем поступить подобным образом. 
Язык можно сравнивать с картой. Мы разворачиваем карту мира и самодовольно 
считаем, что познаем реальный мир. Но реальная земля - это земля, по которой мы 

ступаем шаг за шагом, верста за верстой. Но мы удовлетворяемся тем, что 
измеряем 
эту карту выдуманными нами же инструментами. Здесь, однако, проявляются 
противоречия: мы пытаемся изо всех сил разрешить эти противоречия, но чем 
больше 
мы это делаем, тем больше их становится, и конца им не видно.

Что касается реальности, то ее нужно ухватить голыми руками, не прибегая к 
помощи перчаток - языку, идеализации, абстракции и понятиям. Семантика - это 
великолепная сама по себе наука, но она абсолютно не может нам помочь постичь 
реальность. Реальность постигается только при помощи реальности. Это означает, 
что мы должны совершенно расстаться хотя бы на некоторое время со всеми этими 
прекрасными творениями философского, теологического или какого-либо другого 
характера.

Как пишет Карлейль, мы должны оставить всякое одеяние, в том числе и "духовное",
 
и предстать во всей своей наготе перед самой реальностью. Только тогда она 
откроется нам. То, что мы одеваемся, ладно, но, одеваясь, мы начинаем слишком 
остро осознавать нечто отличное от нас - я имею в виду все нас окружающее. Мы 
ничего не имеем против социального благоразумия, а только хотим сказать, что не 

следует подпадать под влияние и становиться рабом внешнего мира.