Так как пробуждение праджни представляет собой прыжок через интеллектуальный 
барьер, то это есть акт воли. Но в связи с тем, что она проникает в саму 
природу, она не лишена и интеллектуального элемента.

Праджня - это одновременно воля и интуиция. Вот почему дзэн очень тесно связан 
с 
развитием воли. Порвать узы неведения и разграничения - нелегкая задача, ее 
нельзя выполнить без максимального усилия воли. Вися над пропастью и держась 
руками за единственную ветку дерева, называемого интеллектом, добровольно 
разжать руки и броситься в бездну, зная, что она не имеет конца, - разве это не 

требует невероятного усилия со стороны того, кто пытается измерить глубину 
духовной бездны?

Одного монаха - дзэн-буддиста - спросили, глубоки ли воды дзэна. В ответ на это 

монах чуть не сбросил того, кто задал этот вопрос, с моста, по которому они шли,
 
в бурную реку, но другой товарищ удержал его. Монах хотел посмотреть, как 
вопрошаемый сам отправится ко дну дзэна и измерит его глубину согласно своей 
собственной мере.

Этот прыжок каждый должен совершить самостоятельно и все, что могут сделать 
посторонние, - это помочь понять тщетность всякой помощи извне.

В этом отношении дзэн тверд и безжалостен (по крайней мере с внешней стороны).

Вышеупомянутый монах, который хотел сбросить в воду вопрошающего, был учеником 
Ринзая, одного из величайших в истории династии Тан адептов дзэна в Китае. Этот 

монах однажды спросил своего учителя о сущности буддизма. Учитель немедленно 
встал, подошел к нему, крепко схватил его за горло и воскликнул: "Говори! 
Говори 
же!"

Что мог произнести несчастный, смущенный неофит, находясь в таком положении? 
Фактически он ожидал совсем другого. Он думал, что учитель будет сам говорить, 
а 
не заставит его. Он вообразить даже не мог такой "непосредственности" учителя. 
Он не знал, что сказать и что делать, и стоял будто в экстазе. И только тогда, 
когда он собрался поклониться учителю, о чем напомнили ему его товарищи, на 
него 
снизошло просветление, и он понял значение Св. Писаний и всего того, что только 

что произошло.

Даже тогда, когда дано разумное объяснение, понимание представляет собой 
внутренний рост, а не внешнее добавление. Особо ярко это проявляется в дзэне. 
Главный принцип, лежащий в самой основе дзэна, - это рост, или самосозревание, 
внутреннего опыта. Тот, кто привык к умственной тренировке, моральному 
убеждению 
и набожным церемониям, несомненно, найдет в дзэне нечто такое, что в высшей 
степени не оправдывает его ожиданий. Но именно в этом и заключается 
уникальность 
дзэна по сравнению с любой известной нам религией. Эти черты дзэн начал 
проявлять со времен династии Тан, когда Басе и Сэкито в полной мере выделили 
характерные черты дзэна как формы буддизма.

Самое главное - это жить в самой вещи и таким образом понять ее. Мы же в 
большинстве случаев для того, чтобы понять вещь, вынуждены прибегать к ее 
внешнему описанию, объективной философской, оценке и рассматривать ее с 
возможно 
большего числа точек зрения, за исключением внутренней ассимиляции или 
сочувственного слияния с ней. Объективный метод имеет дело с разумом: у него 
есть своя сфера полезного применения. Только давайте уж не будем забывать и 
того, что существует и другой метод, который, право, дает нам ключ к 
эффективному и всестороннему пониманию.

Этот метод есть - дзэн.

Следующие несколько примеров покажут, чем является этот метод для понимания 
буддизма. Хотя дзэн - форма буддизма, он не имеет, однако, своей собственной 
особой философии, за исключением той, которую обычно принимают буддисты школы 
махаяна. Главной отличительной чертой дзэна является его метод, естественно 
выросший на основе его отношения к жизни и истине.

Седай Эро пришел к Басе, желая узнать, что такое дзэн. Басе спросил: "Что 
заставило тебя прийти сюда?"