Они занимаются всем, что только возможно, и не проводят время в праздности, по 
крайней мере в физической, как это делают, например, некоторые так называемые 
монахи или попрошайки в Индии. В этом принципе святости труда ярко выражена 
практичность китайского ума. Говоря о том, что дзэн является китайским 
вариантом 
доктрины просветления, теоретически я не касался отношения дзэна к труду. Но с 
практической точки зрения работа является неотъемлемой частью жизни в духе 
дзэна 
настолько, что ее нельзя отделять от последней. В Индии монахи попрошайничают: 
когда они практикуют медитацию, они удаляются в укромный уголок, подальше от 
мирской суеты, мирских забот и, поскольку заботу об их материальных нуждах 
берут 
на себя их ученики-миряне, они стоят в стороне от всякого рода унизительной 
работы, к которой привыкли монахи.

То, что спасло дзэн-буддизм от вырождения и превращения в квиетизм или простую 
умственную гимнастику, что в той или иной степени постигло другие школы 
буддизма, было, несомненно, обусловлено этим евангелием труда. Кроме своей 
психологической ценности, труд оказался эффективным средством сохранения 
здоровья и трезвости ума в дзэн-буддизме на протяжении всей долгой истории его 
развития.

Даже оставив в стороне это историческое значение работы, можно сказать, что 
Хякудзе, вероятно, обладал глубокими познаниями в области психологии человека, 
поскольку он сделал труд господствующим принципом монашеской жизни. Не следует 
думать, что его идея "кто не работает, тот не ест" (дословно: "День без работы 
- 
день без пищи"; сравните с посланием апостола Павла к фессалоникийцам, книга II,
 
гл. 3, стих 10: "Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь". Интересно отметить,
 
что св. Франциск учредил этот принцип в качестве первого правила в своем 
братстве) явилась непременным следствием экономической или этической оценки 
жизни. Он не хотел этим сказать, что никакой человек не заслуживает своего 
хлеба, если он не добыл его в поте лица своего. Верно, что в отказе от 
дармового 
хлеба есть добродетель; среди буддистов с давних времен было много людей, 
которые считали самым позорным делом жить за счет труда и сбережений других. 
Справедливо также и то, что Хякудзе, может быть и неосознанно, ставил здесь 
более глубокую психологическую цель, несмотря на то, что он открыто заявлял: 
"Кто не работает, тот не ест". Это делалось для того, чтобы уберечь монахов от 
умственной пассивности или неуравновешенности развития ума, к которому очень 
часто приводит созерцательная жизнь монахов. Если мускулы не упражняются с 
целью 
конкретного воплощения духовных истин, если ум и тело не подвергаются 
практическому испытанию, результат, как правило, носит отрицательный характер. 
Поскольку философия дзэна сводится к преодолению дуалистического понятия плоти 
и 
духа, ее практическим приложением, естественно, будет, выражаясь дуалистически, 

превращение нервов и мускулов в покорнейших слуг духа. Формула "Дух могуч, 
плоть 
слаба" здесь не годится. Какая бы религиозная истина ни заключаясь в этом 
утверждении, психологически оно обусловлено отсутствием надежных коммуникаций 
между разумом и мускулами. Если руки не будут приучены к тому, чтобы выполнять 
работу, диктуемую мозгом, кровь перестает равномерно распределяться в теле и 
начнет скапливаться в мозге, в результате чего будет не только нарушено общее 
физическое здоровье, но появится также состояние умственной вялости, в котором 
идеи будут проплывать подобно облакам. Даже в состоянии бодрствования разум 
человека будет наполнен дикими мечтами и видениями, не имеющими ничего общего с 

реальной действительностью. Фантазии пагубны для дзэна, и те, кто, практикуя 
дзэн, считают его определенным родом медитации, слишком часто склонны впустить 
в 
дом этого коварного врага. Настаивая на необходимости физического труда, 
Хякудзе 
спас дзэн от превращения в психологическое заболевание. Кроме этих соображений 
психологического характера существует еще и моральная сторона вопроса, которая 
не должна упускаться из виду в нашей оценке мудрости Хякудзе, сделавшего работу 

существенной частью жизни дзэн-буддистов, так как разумность идей должна в 
конечном счете испытываться на практике. Если это невозможно, то есть если они 
не могут быть воплощены в жизнь и внести в нее вечную гармонию и 
удовлетворенность, принося пользу всем, кого они касаются - другим так же, как 
и 
себе, - то никакие идеи не могут быть в этом случае названы разумными и 
практическими. Несмотря на то, что отдельно физическая сила не является 
критерием суждения о ценности идей, последние, какими бы последовательными они 
ни были, абсолютно нереальны, если не могут быть осуществлены на практике. 
Особенно в дзэне абстрактные идеи, не убеждающие человека на практике, в жизни