о защите Вэрэтрагне, 
в то время как греки взывали к благодетельной мощи своего бога.

Смешение культур можно заметить также в развалинах большого храма в Кангаваре в 
Верхней Мидии (Курдистан). Эти руины сохраняли эллинистические признаки, я, по 
сообщению Исидора Харакского, в храме поклонялись Артемиде. Однако она – одно 
из отождествлений Анахиты, я в послеселевкидское время Кангаварский храм был, 
возможно, полностью посвящен ей. Остатки еще одного храма обнаружены в Сузах, 
одной из столиц Ахеменидов. Этот храм выстроен, по-видимому, или в ахеменидское 
время, при Артаксерксе II, или позднее, с использованием камней, взятых из 
дворца Артаксеркса. Неясно, было ли это довольно скромное святилище храмом огня 
или же содержало изваяние божества.

Для обозначения двух типов священных зданий существовало, no-видимому, два 
парфянских слова. Одно из них, засвидетельствованное опять-таки лишь на 
армянском языке, – *михрийан (армянское мехеан), или букв. «место Митры». Оно, 
так же как и древнеперсид-ское бразмадана, первоначально могло означать просто 
место для совершения богослужений высшего порядка (все они, совершаемые от 
восхода до полудня, находятся под особым покровительством Митры). Другое – 
айазан, то есть «место поклонения», соответствие древнеперсидского айадана. 
Слово встречается в надписи на черепке из царственной Нисы, древнейшей столицы 
Аршакидов в самой Парфии.

Этот город с его дворцами и святилищами находился возле современного Ашхабада в 
советской Туркмении. Среди многочисленных объектов, раскопанных на развалинах 
города русскими археологами, большое количество черепков имело надписи. Это 
были однообразные записи поступлений вина и других продуктов, но иногда в них 
содержатся случайные жемчужины бесценных сведений. Среди последних и два 
упоминания об айазан. В одном месте говорится об «Айазан храма Нанай», что 
являлось, возможно, святилищем со статуей, так как Нанай была иноземной богиней,
 поклонение которой, пришедшее из Элама и Месопотамии, вошло в культ Анахиты и 
распространилось по всему зороастрийскому миру. В другом упоминается «Айазан 
Фрахат»; поскольку имя Фрахат (греческое Фраат) носили парфянские цари, то 
полагают, что в этом храме находился огонь, посвященный душе умершего правителя.
 Такой обычай хорошо известен в сасанидское время. «Огни душ», или «именные 
огни» (как они именовались по-среднеперсидски), получали постоянные 
пожертвования. Документы из Нисы показывают, что многие поместья в окрестностях 
города назывались по именам аршакидских царей, вероятнее всего потому, что 
продукция этих поместий тратилась на поддержание памятных огней соответствующих 
царей. Так, существовало поместье под названием Фрияпатакан, видимо в честь 
царя Приапатия (Фрияпатия), правившего примерно с 191 по 176 г. до н.э. 
Поместье Михрадатакан называлось в честь Митридата I (около 171–138 гг. до н.э.
), а Артабанукан – в честь Артабана I (около 211–191 гг. до н.э.) или Артабана 
II (около 128–124 гг. до н.э.), так как считается, что пожертвования в Нисе 
совершались для «огней душ» первых царей династии Аршакидов. Гробницы Аршакидов 
находились, по преданию, около Нисы. Чисто романтической легендой является, 
видимо, рассказ о том, что Вис и Рамин (в одноименной поэме), выступающие как 
парфянские царь и царица, похоронены в царской гробнице в горах над огнем 
Адур-Бурзэн-Михр.




Похоронные 
обряды

Хотя Аршакиды придерживались ахеменидского обычая погребения царственных 
покойников, их подданные продолжали оставлять своих мертвецов на открытом 
воздухе по ортодоксальному зороастрийскому обряду. В горах Западного Ирана 
обнаружено несколько высеченных в скалах камер, которые служили, очевидно, 
костехранилищами-астодана для знати и священнослужителей и принадлежали к тому 
же типу, что и сооруженное ранее Артимой в Лимире, то есть предназначались для 
хранения (после выставления трупов) костей целых семей.

Детали рельефов при входных отверстиях этих камер обнаруживают эллинистическое 
влияние, позволяющее отнести их сооружение к селевкидскому или парфянскому 
периоду. Только богатые люди любой эпохи были в состоянии соорудить такие 
изысканные оссуарии. Помпей Трог, писавший о парфянах в I в. н.э., сообщает, 
что «их обычный способ погребения – это разрывание [трупа] на куски птицами и 
собаками; голые кости они, наконец, хоронят в земле». Археологические данные 
сасанидского периода из Средней Азии свидетельствуют, однако, что «захоронение 
в земле» происходило часто в ящичке шли урне.

Некоторые оссуарии, относящиеся к более поздним временам, имеют надписи, так 
как, несмотря на анонимность, связанную с обрядом трупоположения, у многих 
зороастрийцев возникало естественное человеческое желание оставить какую-нибудь 
память по умершим. Завоеватели-эллины натолкнули иранцев еще на одну идею. У 
греков существовал обычай возводить памятные статуи в честь выдающихся людей, и 
этот обычай был, по-видимому, широко заимствован зороастрийцами в качестве 
развития почитания душ. В Нисе раскопано два величественных здания. Считают, 
что они оба посвящены этому культу. Одно из них – многоколонный Квадратный зал, 
построенный во II в. до н.э. и перестроенный позднее, имел вдоль всех стен ниши,
 в которых стояла статуи. Несколько небольших мраморных изваянии было найдено в 
руинах этого зала вместе с обломками еще большего количества раскрашенных 
глиняных фигур мужчин и женщин, одетых в парфянские одежды. Некоторые из этих 
статуй больше натуральной величины, а другие – совсем маленькие. Эти изваяния, 
видимо, изображали уме