власти и могущества. Однако были и такие священнослужители и 
миряне, которые наверняка возмущались установкой сделанных руками людей 
изображений в качестве объектов поклонения. Вероятно, как противодействие этому 
культу статуй учреждено было почитание огня в храмах. Так ортодоксы подчинились 
новой моде возводить специальные здания для богослужения, но вместо статуи с 
алтарем перед ней они помещали в cвятилище огонь, так, чтобы те, кто приходил 
туда, могли продолжать молиться перед тем единственным символом, который 
одобрял пророк, – огнем. Новые храмовые огни водружались на подставки в виде 
алтарей, наподобие огней, изображаемых на ахеменидских царских рельефах. Эти 
изменения потребовали царского разрешения, так что, возможно, устроители 
храмовых огней были благосклонно выслушаны правящим монархом, вероятнее всего 
самим благочестивым Артаксерксом II, а может, его преемником Артаксерксом III 
(359–338 гг. до н.э.), потому что один из двух царей и является тем 
Артаксерксом или Ардаширом[29 - Ардашир – более поздняя форма древнеперсидского 
имени Артахшатра, передававшегося по-гречески как Артаксеркс.], которого так 
почитает зороастрийская традиция. Что касается точной даты создания храмов огня,
 то она неизвестна, но можно не сомневаться в том, что к концу правления 
Ахеменидов храмовые огни, так же как и святилища с изображениями, занимали уже 
законное место в зороастрийском богослужении.

Вероятно, тогда же выработали и ритуал учреждения династийного огня для каждого 
нового царя. Этот ритуал был принят потом для «возведения на престол» (по 
зороастрийской терминологии) каждого нового храмового огня. По существу, 
храмовой огонь, как и династийный царский, оставался тем же традиционным огнем 
очага, разведенным на возвышении. Огонь горел постоянно. Ему поклонялись 
молитвой Аташ-Нийайеш,обычной молитвой огню, в некоторых строках которой 
говорится о приготовлении утренней и вечерней еды. Огонь получал те же 
приношения, что и огонь очага, а именно сухие дрова и благовония во время пяти 
ежедневных молитв и постоянные подношения жира от жертвенных животных. Более 
того, термины, употреблявшиеся в связи с культом огня, засвидетельствованные со 
времени парфян и Сасанидов, были простыми и привычными. Само здание называлось 
«место огня» или «дом огня», а пьедестал, на котором он горел, – «подставкой 
для огня», «держателем огня» или «местом огня».

Эти прозаические обозначения могут отражать усилия тех, кто учреждал храмовые 
культы огня, избежать любых примесей идолопоклонства. Вероятно, это были люди 
очень консервативные и правоверные. Они стремились сохранять новые «дома огня» 
как места совместных богослужений, где читаются молитвы перед поднятым на 
престол огнем так же естественно, как я перед огнем домашнего очага.

Храмовой огонь, тем не менее, неизбежно приобретал особую святость и побуждал 
верующих к глубокому почитанию. Его чистота, поскольку он помещался в 
специальных святилищах, могла соблюдаться с тщательностью, которая была 
невозможна для огня в домашнем очаге. Он получал специальное освящение не 
только в момент устроения, но и постоянно во время многочисленных молитв, 
которые читались перед ним. Огонь, обладая ярким и живым обликом, привлекает к 
себе поклонение людей гораздо легче, чем идолы из дерева или камня. Более 
поздние обычаи свидетельствуют, что каждый храмовой огонь прихожане наделяют 
своими индивидуальными особенностями и особой защитной силой (так, как это 
бывает со статуями и изображениями в других религиях). После учреждения 
храмовых культов роль огня в религиозной жизни зороастрийцев значительно 
возросла. Геродот упоминает о почитании персами огня (Геродот III, 16), но он 
не считает это отличительной чертой их веры. Только после основания храмовых 
культов огня представители других вероисповеданий стали называть зороастрийцев 
«огнепоклонниками». Огонь не упоминается Геродотом в его сообщениях о военных 
обычаях персов, хотя позднее Курций Руф утверждает, что Дарий III, последний 
царь из династии Ахеменидов, приказывал нести перед своим войском, 
отправляющимс на битву, горящие угли от «огня, который персы называли священным 
и вечным».

Мы не знаем ничего определенного о разновидностях ахеменидских храмовых огней. 
Вероятно, к концу правления Ахеменидов существовали два типа священных огней, 
известных и в более поздние эпохи. Большие, или «соборные», огни в зороастризме 
назывались «Победными огнями», они символизировали успех в непрерывной борьбе 
против зла. В позднейшие эпохи эти огни известны как Атахши-Варахрам, 
Аташ-Бахрам[30 - Варахрам – среднеперсидская, Бахрам –новоперсидская форма 
имени древнеиранского божества Победы – Вэрэтрагны.]. Они зажигались от горящих 
угольев многих священных огней, очищенных и освященных при помощи 
продолжительных ритуалов. Меньший огонь назывался просто «Огонь огней» (в 
позднейшем произношении: Атахши-Адуран, Аташ-Адуран) и возжигался из угольев 
домашних очагов представителей всех классов общества. Храмы этих огней по 
своему значению примерно уподобляются приходским церквам у христиан. Совершать 
приношения храмовым огням и молиться перед ними считалось весьма похвальным, 
потому что, как говорится в позднейших пехлевийских сочинениях, все они – воины,
 сражающиеся на стороне благи