х – Хшатра, как хранителя и каменного неба, и военного 
сословия. С распространением бронзы, за которой (начиная примерно с IX в. до н.
э.) последовало употребление железа, орудия нельзя уже было представлять как 
изделия из камня. Все, касающееся шести Амэша-Спэнта, имело огромное 
религиозное и нравственное значение, поэтому ученые жрецы, видимо, упорно 
бились над этой проблемой, пока не нашли остроумное решение: они определили, 
что камень небес – это горный хрусталь и его можно классифицировать и как 
металл, потому что он находится в горных жилах, так же как и металлические руды.
 Поэтому Хшатра, владыка хрустального неба, теперь мог почитаться и как 
властелин металлов, а потому еще и как защитник воинов. Металлический нож 
сменил кремневый в ритуале богослужения. Понемногу стали употребляться 
металлические ступки и песты наряду с каменными (оба вида упоминаются в Авесте).
 Владыка металлов Хшатра продолжал олицетворять небо в церемонии ежедневного 
богослужения.

Другое изменение, касавшееся шести Амэша-Спэнта, заключалось в том, что вокруг 
них образовался целый пантеон божеств-язата. Например, Хшатра, властелин неба, 
имел в качестве союзников и помощников божество солнца – Хвар, дух неба – Асман 
и Митру, а Спэнта-Армаити, владычица земли, получала поддержку вод и божеств 
вод – Ардви-Суры и Апам-Напата. Собственно божество земли (Зам) оказывало 
помощь Амэрэтат, повелителю растений. Как показывают эти примеры, некоторые из 
божеств-язата олицетворяют то, что защищают те или другие из шести Амэша-Спэнта,
 а потому зороастрийский пантеон сложен, он наполнен перекрещивающимися нитями 
связей и взаимозависимостей.

Это не могло, однако, служить камнем преткновения для новообращенных иранцев, 
которые были знакомы с такими же точно взаимоотношениями божеств в прежней 
языческой вере. Так, например, Митра долгое время почитался как божество огня и 
солнца, хотя и огонь и солнце тоже олицетворялись как божества. Поскольку все 
благие божества зороастризма все вместе стремятся к выполнению общей задачи – 
ведь они и были созданы Ахура-Маздой для того, чтобы помогать в достижении этой 
цели, – то между ними не могло быть никакого соперничества, чувства 
превосходства одного над другим. Пантеон божеств служит образцом для 
человеческого общества, в котором каждый человек тоже должен посильно помогать 
своим ближним.




Вера в Спасителя 
мира

Во времена этих темных веков в истории веры произошло еще одно важное изменение 
в религиозных воззрениях. Оно касается развития веры в Саошйанта (грядущего 
Спасителя). Отдельные пассажи Гат позволяют предположить, что Зороастр 
предчувствовал, что конец мира неизбежен, и именно ему Ахура-Мазда поручил 
возвестить истину и поднять людей на решающее сражение. Он должен был, однако, 
понимать, что сам не доживет до Фрашо-кэрэти. Зороастр учил, что после него 
придет «праведный человек, благого происхождения» (Ясна 43, 3), то есть 
Саошйант (букв. «Тот, кто принесет пользу, благо»). Он и поведет людей на 
последний бой против зла.

Последователи Зороастра горячо надеялись на это, верили, что Саошйант родится 
от семени пророка, чудесным образом сохраняющегося в глубине вод одного озера 
(отождествляемого с озером Каисаойа). Когда приблизится конец времен, в нем 
искупается девушка и зачнет от пророка. В назначенный срок она родит сына по 
имени Астват-Эрэта («Воплощающий праведность, истину», в соответствии со 
словами Зороастра: «Моя праведность будет воплощена» – Ясна 43, 16). Несмотря 
на свое чудесное зачатие, грядущий Спаситель мира будет человеком, сыном людей, 
так что в этой вере в Саошйанта нет искажения учения Зороастра о той роли, 
которую род человеческий призван сыграть в великой всемирной битве между добром 
и злом. Саошйанту будет сопутствовать, так же как царям и героям, божественная 
благодать-Хварэна, о чем больше всего говорится в девятнадцатом яште Авесты. 
Хварэна, рассказывается в этом яште (Яшт 19, 89, 92–99), «будет следовать за 
победоносным Саошйантом… чтобы он восстановил мир… Когда выйдет из озера 
Кансаойа Астват-Эрэта, посланник Ахура-Мазды… тогда он изгонит ложь-друг из 
мира истины-аша». Все верующие стремились к этому славному событию, и надежда 
на его осуществление придавала him силы и поддерживала в трудные времена.

Подобно тому, как в представлении о грядущем Спасителе появляются элементы чуда,
 так же и личность самого пророка с течением времени все более и более 
возвеличивалась. В текстах Младшей Авесты Зороастр никогда не обожествляется, 
но превозносится как «первый священнослужитель, первый воин, первый пастырь… 
владыка и судья мира» (Яшт 13, 89, 91), как тот, при рождении которого 
«возрадовались воды и растения… и все существа благого творения» (Яшт 113, 99). 
В этот миг Ангра-Маинйу