страстностью перед нами этот конфликт восстает в эпосе Гильгамеша, 
где кровосмесительное желание также проецировано на мать.) Невротик, который не 
в силах отстать от матери, имеет на то веские причины: страх смерти приковывает 
его к ней. Кажется, нет достаточно сильного понятия, достаточно мощного слова, 
чтобы выразить значение этого конфликта. Слагались целые религиозные системы 
для того только, чтобы облечь в слова его силу. И не может быть, чтобы 
источником столь упорной, тысячелетиями длящейся борьбы за надлежащее выражение 
являлась только фактическая данность, ограниченная узко-вульгарным понятием 
инцеста; нет, очевидно нужно понимать закон, первоначально выражавшийся и 
окончательно выраженным “запретом кровосмешения”, как принуждение к 
доместикации религиозные же системы считать установлениями, прежде всего 
принимающими в свое лоно все влечения животной природы, не служащие 
непосредственно культурным целям, организующими их и постепенно 
приспособляющими их к сублимированному применению.
Последующие видения мисс Миллер не требуют подробного разбора. Следующее 
видение представляет собой “пурпурный морской залив”. Морская символика 
непосредственно примыкает ко всему предыдущему. Эти названия ясно указывают на 
то, какие искомые представления заложены в основе их. Они делают понятным выбор 
слов, которым пользуется Гете в том месте, где Фауст хотел бы лететь за солнцем 
на крыльях страстной тоски, чтобы “пить его вечное сияние при свете вечного 
дня!”
“Ущелья диких гор с высокими хребтами 
Стеснить бы не могли стремления души; 
Предстали бы моря, заснувшие в тиши, 
Пред изумленными очами.” 
Фауст, как и всякий герой, направляет свое страстное томление на тайну 
возрождения и бессмертия; поэтому. путь его ведет к морю и опускается в глубины 
чудовищной бездны смерти; но страх и тиски ее являются вместе с тем путем, 
ведущим к новому дню.
“Готов я в дальний путь! Вот океан кристальный 
Блестит у ног моих поверхностью зеркальной 
И светит новый день в безвестной стороне! 
Вот колесница в пламени сиянья 
Ко мне слетела! Предо мной эфир 
И новый путь в пространствах мирозданья. 
Туда готов лететь я — в новый мир. 
О наслажденье жизнью неземною! 
И смертные врата, которых избегает 
Со страхом смертный, смело сам открой 
И докажи, пожертвовав собой, 
Что человек богам не уступает. 
Пусть перед тем порогом роковым 
Фантазия в испуге замирает; 
Пусть целый ад с огнем своим 
Вокруг него сверкает и зияет — 
Мужайся, измени удел унылый свой, 
Сойди в ничтожество отважною стопой!” 
Следующее видение мисс Миллер — крутой утес, кажется нам как бы подтверждением 
вышесказанного. (Ср. gouffre.) Заключением всего ряда отдельных видений
является, как сообщает автор, беспорядочное сочетание звуков, что-то вроде 
ва-ма, ва-ма. Это совершенно
варварский и примитивный звук. Так как автор нам ничего не сообщает о 
субъективных источниках этих звуков, то нам остается одно лишь предположение:
в связи с целым можно, пожалуй, принять этот звук за легкое искажение 
общеизвестного детского призыва “ма-ма”. (Ср. с последующим.)
Наступает перерыв видений — после чего деятельность бессознательного 
возобновляется с прежней силой.
ПРИМЕЧАНИЯ 
1 Фрейд: Die Traumdeulung.
2 Сведениями об Индре и Урваре, о Домальди и Раме я обязан господину д-ру 
Абэггу в Цюрихе.
3 Христианское средневековье также представляло себе Троицу, обитающей во чреве 
Пресвятой Девы.
4 Inman: Symbolism. Plate VII.
5 Иной формой того же мотива является персидское понимайте дерева жизни, 
находящегося в дождевом озере Вурукаша. Семева этого дерева смешиваются с водой,
 чем поддерживается плодородие земли. Вендидад 5, 57 и др. гласит: “Воды текут 
в озеро Вурукаша, к дереву Хвапа; там растут все мои деревья, всякого рода, и я 
их туда ниспосылаю дождем как пищу для чистого мужа, как корм для статной 
коровы.” (Этим выражается оплодотворение на досексуальной ступенж!) Есть и 
другое дерево жизни, белый Хаома, растущий в источнике Ар.^исура, в живой воде. 
(Шпигель: Eran Altertumskunde, I 465, 467.
6 Прекрасные указания по этому вопросу нам дает Rank: Der Mythus von der Geburt 
des Helden.
7 Тень==вероятно душе, по природе своей подобной libido. Ср. к этому первую 
часть.
8 Я должен однако заметить, что Норк (Norte Realworterbuch См. слова The ben и 
Schiff), опираясь на разные, отчасти весьма сомнительные и шаткие основы, 
ратует за то, что Фивы “корабельный город”. Как на одну из этих его основ я 
укажу на место из Диодора (Diodor I, 57), по которому Сезострис — (Норк 
устанавливает связь между ним в Ксизуфросом) — дарует верховному богу в Фивах 
корабль длиной в 280 локтей. В беседах Луция (Apulejus: Metam. lib. II, 28) 
ночное плвание по морю употребляется как образное выражение для эротического 
понятия: “корабль Венеры нуждается лишь в одном грузе, именно, чтобы во время 
ночного бдения в лампе было много масла, а в кубке много вина.” Во время 
“ночного плавания по морю” Озирис еще во чреве матери совокупляется со своей 
сестрой; мы находим тут соединение двух мотивов: совокупления и беременности.
9 Психологически весьма показательно то, как Иисус обращается со своей матерью, 
как грубо ои отталкивает ее: тем упорнее и тем сильнее должна разрастаться в 
его подсознательном тоска по ее imago. Наверное не случайность, что имя Мария 
сопровождало его в течение всей его жизни. Ср. изречение Матф. 10, 35 и д.: 
“Ибо Я пришел разделить человека с отцом его и дочь с матерью.— Кто любит отца 
или мать больше, нежели Меня, не достоян Меня.” Это прямо-таки враждебное 
намерение, напоминающее легенду о Бертраве де Бора, направляется против 
кровосмесительных связей и заставляет людей переводить свою libido на 
умирающего, возвращающегося в лоно матеря и воскресающего Спасителя, героя 
Христа.
10 Гал. 4, 26 и д. 
11 Половой орган.
12 Рогам дракона придаются следующие атрибуты: “Они будут пожирать мясо жены и 
будут жечь ее огнем”. Рог — фаллическая эмблема, в единороге он является 
символом Св. Духа (Logos). Архангел Гавриил травит единорога и загоняет его в