льный, а не тот, что мы выдумываем, 
выдавая желаемое за действительное) - это еще вопрос. Разве число "тринадцать" 
не считается роковым для многих? Или перевелись люди, охваченные 
иррациональными предубеждениями, прожектами, инфантильными иллюзиями? Реальный 
срез человеческого разума открыл бы столько примитивных черт-пережитков, будто 
за пять веков ничего не изменилось.
 На этом надо остановиться подробнее. Современный человек на самом деле - это 
курьезная смесь характерных черт, приобретенных на разных стадиях многовекового 
процесса умственного развития. Из этой мешанины и складываются человек и его 
символы, с которыми нам приходится иметь дело. Если вглядеться в нее пытливым и 
критическим взглядом, мы увидим, что скептицизм и научные знания бок о бок 
соседствуют здесь с прадедовскими предрассудками, устаревшими стереотипами 
мыслей и чувств, глухим невежеством и ошибочными мнениями, за которые мы 
держимся из упрямства.
 Таков современный человек - творец символов, которые мы, психологи, изучаем. 
Для правильного их понимания важно определить, соотносится ли их появление с 
чисто личными переживаниями и опытом или они были извлечены сном с определенной 
целью из хранилища общечеловеческого знания.
 Возьмем, например, сон, в котором встречается число "тринадцать". 
Принципиально важно, верит ли увидевший этот сон в несчастливые качества этого 
числа или же сон указывает на иных приверженцев суеверий. От того, каков ответ 
на этот вопрос, будет зависеть и толкование. В первом случае необходимо учесть, 
что "заклятье" числа "тринадцать" еще довлеет над личностью сновидца (значит, 
ему будет не по себе и в гостиничном номере под этим числом, и в компании из 
тринадцати человек). В последнем случае "тринадцать" - не более чем неучтивое 
или даже оскорбительное упоминание. Очевидно, что у рационального человека это 
число лишено присущей ему эмоциональной окраски.
 На приведенном примере видно, каким образом архетипы воздействуют на наши 
ощущения. Прежде всего-через неразрывно связанные между собой образ и эмоции. 
Если один из этих элементов отсутствует, значит, нет и архетипа. Один только 
образ сам по себе - это лишь слово-изображение, мало что значащее. Будучи же 
заряжен эмоциями, образ приобретает трепетность (или психическую энергию), 
динамизм, значимость.
 Я осознаю всю трудность толкования этого понятия тем более, что я пытаюсь 
описать словами нечто, не поддающееся точному определению по самой своей 
природе. Но поскольку так много людей обращаются с архетипами, будто они часть 
механической системы, которую можно вызубрить наизусть, я считаю особенно 
важным подчеркнуть, что архетипы - не просто имена, и даже не философские 
понятия. Это частицы самой жизни, образы, которые неразрывно соединены эмоциями 
с живыми людьми. Вот почему невозможно дать произвольное (или универсальное) 
толкование любому из них. Только изучив всю жизнь конкретного индивида, можно 
объяснить архетип, встретившийся ему.
 Так, символ креста для набожного христианина можно истолковать только в его 
христианском контексте, если, конечно, сон не дает серьезных указаний на 
возможность другого толкования. Но и тогда следует помнить о специфически 
христианском его значении. В любом случае нельзя сказать, что символ креста 
везде и во все времена имеет одной то же значение. А если бы это было так, он 
лишился бы своей таинственности, одухотворенности и стал бы обычным словом.
 Тот, кто не в состоянии различить особую нюансировку восприятия архетипов, 
приходит лишь к мешанине мифологических понятий, которые можно по-разному 
комбинировать друг с другом, выводя из этих комбинаций все, что 
заблагорассудится, в том числе и взаимоисключающие понятия. Все мертвецы по 
химическому составу элементов совершенно идентичны, но о живых этого не скажешь.
 Архетипы оживают только тогда, когда вы терпеливо пытаетесь разобраться в том, 
почему они что-то значат для человека и каким образом открывают ему свое 
значение.
 Использование слов бесполезно, когда вы не знаете их значения. Это особенно 
верно в психологии, когда мы говорим о таких архетипах, как анима и анимус, 
мудрец, Великая Мать и др. Можно собрать полную информацию о святых, великих 
посвященных, пророках и других людях, посвятивших свою жизнь Богу, или обо всех 
о великих матерях, когда-либо существовавших. Но нет смысла рассуждать о них 
тому, для кого это молчащие образы, не приводящие в трепет душу и сердце. В его 
устах эти слова будут пусты и бессодержательны. Они оживут и наполнятся смыслом,
 только если вы попытаетесь почувствовать их трепетность, то есть настроитесь 
на волну, связывающую их с личностью человека. Только тогда вы начнете понимать,
 что определяющее значение имеют не сами эти слова, а их взаимодействие с вами.
  Поэтому присущая нашим сновидениям функция генерации символов является 
попыткой привести первобытный разум в наше сознание (являющееся по отношению к 
нему более высоким и видоизмененным состоянием). Ранее, в эпоху своего 
возникновения, первобытный разум не мог подвергаться критическому осмыслению, 
ибо сознания в нашем понимании не существовало. Много веков назад этот 
изначальный разум и составлял всю индивидуальность человека. Но по мере 
развития сознания разум человека утрачивал контакт с этими изначальными 
пластами психической энергии. Ведь разум сознающий не мог знать об этом 
первобытном разуме, отброшенном в тот самый момент, когда в процессе эволюции 
появилось сознание более высокого порядка, которое могло бы его заметить.
 Тем не менее, похоже, что подсознание (или то, что мы называем таковым) 
сохранило первобытные черты, характерные для изначального разума. Именно на эти 
черты постоянно опираются символы сновидений, создавая впечатление, будто 
подсознание пытается возродить все то, от чего разум освободился в процессе 
эволюции: иллюзии, фантазии, архаичные мыслеобразы, основные инстинкты и т. п.
 Вот почему люди часто испытывают неприязнь и даже страх, сталки