энергетический вес сознательных содержаний действует как интенсивное освещение, 
благодаря которому резко вырисовываются их различия, и смешение становится 
невозможным. В бессознательном же достаточно самой отдаленной аналогии для того,
 чтобы даже наиболее гетерогенные элементы подменяли друг друга, — и это именно 
благодаря их недостаточной ясности, благодаря их малому энергетическому весу. 
Сливаются даже гетерогенные чувственные впечатления, как мы видим на примере 
«фотизмов» (Блейлер), или «audition coloree» (цветного слуха). Немало примеров 
таких бессознательных слияний мы находим и в речи, на что я указал на примере 
применительно к звуку, «свету и душевным состояниям. /29/
   Поэтому мы имеем право предположить, что бессознательное и есть та 
психическая инстанция, где сочетается в группы и образования все то, что в 
сознании разъединено и противоположено; эти группировки и образования, 
доведенные, как таковые, до света сознания, по природе своей обнаруживают 
составные элементы как одной, так и другой стороны, не принадлежа, однако, ни к 
той, ни к другой и притязая на самостоятельное, серединное положение. Это их 
серединное положение определяет как их положительное, так и их отрицательное 
значение для сознания, отрицательное постольку, поскольку в их группировке нет 
ничего ясно различаемого, доступного непосредственному восприятию, вследствие 
чего сознание становится в тупик и не знает, что же со всем этим делать; 
положительное же значение им присуще постольку, поскольку именно их 
неразличимость создает тот символический характер, который должен быть присущ 
содержанию посредствующей воли.
   Кроме воли, вполне зависящей от своего содержания, человеку дана еще, как 
вспомогательное средство, та подпочва творческой фантазии, то есть область 
бессознательного, которая посредством естественного процесса элементарной 
психической деятельности во всякое время способна к образованию символов, 
могущих служить для определения посредствующей волн. Я говорю «могущих», потому 
что символ не заполняет ео ipso пробела, а остается в области бессознательного 
все время, пока энергетический вес сознательных содержаний превышает творческий 
вес бессознательного символа. При нормальных условиях это всегда так и бывает, 
при анормальных же условиях силы распределяются в обратном порядке, а именно: 
на долю бессознательного приходится высшая против сознательного сила. Но хотя в 
таком случае символ всплывает на поверхность сознания, однако он не принимается 
ни сознательной волей, ни исполнительными функциями сознания, потому что она, 
вследствие обратного распределения энергий, стала сублиминалъным. 
Бессознательное же стало суперлиминалъным, что влечет за собою психически 
анормальное состояние, то есть психическое расстройство.
   При нормальных условиях следует поэтому искусственно снабдить 
бессознательный символ энергией для того, чтобы повысить его значение и через 
это довести его до сознания. А это происходит — и тут мы снова примыкаем к 
выдвинутой Шиллером идее различения — благодаря отличению самости от 
противоположностей. Такое отличение равняется отведению либидо как от одной, 
так и от другой стороны, поскольку либидо поддается распоряжению. Либидо, 
заключенное во влечениях, лишь до известной степени поддается свободному 
распоряжению, то есть ровно настолько, насколько хватает силы воли; сила же 
воли представляет именно тот запас энергии, которым «свободно» располагает наше 
эго. Именно самость является в данном случае возможной целью воли. Эта цель тем 
осуществимее, чем сильнее конфликт тормозит всякое дальнейшее развитие. В таком 
случае воля делает решающий выбор не между противоположностями, а только в 
пользу самости, то есть имеющаяся в распоряжении энергия переводится обратно на 
самость, иными словами, она интровертируется. Интроверсия означает только, что 
либидо удерживается при самости субъекта и ей не позволяется принимать участие 
в борьбе противоположностей. Так как путь для выявления наружу ей прегражден, 
то она, естественно, обращается к мышлению, вследствие чего для нее вновь 
возникает опасность запутаться в конфликте. Акт различения и интроверсии 
требует, чтобы имеющееся в распоряжении либидо отрешалось не только от внешнего 
объекта, но и от объекта внутреннего, то есть от мысли. Вследствие этого либидо 
освобождается от всякого объекта, теряет всякую отнесенность к какому бы то ни 
было содержанию сознания и погружается в область бессознательного, где она 
автоматически схватывает лежащий наготове материал фантазии, побуждая его тем 
самым всплыть на поверхность.
   Шиллер называет символ «живым образом» (живой формой), и выбор этого 
выражения удачен, потому что поднятый на поверхность материал фантазии содержит 
в себе картины психологического развития индивида в его последующих состояниях, 
являясь известного рода предначертанием или описанием дальнейшего пути между 
противоположностями. Хотя дискриминирующая деятельность сознания часто умеет 
понять лишь немногое в этих картинах, однако эти интуиции все-таки заключают в 
себе живую силу, которая может определяюще воздействовать на волю. Определение 
воли действует как в ту, так и в другую сторону, а это через некоторое время 
вновь ведет к усилению противоположностей. Возникший снова конфликт вновь 
заставляет человека проделать вышеописанный процесс, причем каждый раз 
становится возможным дальнейший шаг вперед. Эту функцию посредничества между 
противоположностями я назвал трансцендентной функцией; под этим я ничего 
таинственного не разумею: это не что иное, как функция сознательных и 
бессознательных элементов или то, что в математике называется общей функцией 
реальных и воображаемых величин. [Я должен указать на то, что в настоящем труде 
я описываю эту функцию только в принципе. В моих работах «Строение 
бессознательного» и «Психология бессознательных процессов» читатель найдет 
дальнейшие соображения для разъяснения этой столь сложной проблемы, при 
разрешении которой основное значение принадлежит самому способу восприятия