небо, и подвел его к трону. Справа от трона стояли ангелы, более прекрасные, 
чем те ангелы, что стояли слева. Те, что стояли справа, "все пели хвалу в один 
голос", те же, что слева, пели вслед за ними, и пение их было отнюдь не таково, 
как пение первых. На втором небе все ангелы были прекраснее, чем на первом, и 
дальше между ними не было различия - что на втором небе, что на более высоком. 
Очевидно, влияние Саммаила на первом небе все еще довольно велико, поскольку 
ангелы, стоящие слева, там недостаточно прекрасны. К тому же, нижние небеса не 
так сияюще великолепны, как верхние; каждое последующее превосходит предыдущее 
в сиянии. Дьявол, подобно гностическим архонам, обитает на небесном своде и, 
предположительно, он и его ангелы соответствуют астрологическим богам и 
влияниям. Градация сияния на всем пути вплоть до самого верхнего неба 
показывает взаимопроникновение сферы дьявола и божественной сферы Троицы, свет 
которой, в свою очередь, проникает до самого нижнего неба. Таким образом, 
обрисовывается картина взаимно дополнительных противоположностей, 
уравновешивающих друг друга, подобно правой и левой руке. Весьма знаменательно, 
что как "Климентовы проповеди", так и это видение принадлежит до-манихейскому 
периоду (II в), когда христианству еще не было нужды сражаться с конкурентами в 
лице манихеев. Видение вполне можно было бы принять за доподлинное описание 
взаимосвязи "инь-ян", и представленная в нем картина в действительности ближе к 
истине, чем privatio boni. Она, к тому же, ничуть не вредит монотеизму, 
поскольку объединяет противоположности так же, как ян и инь объединяются в Дао 
(последнее слово иезуиты вполне логично перевели как "Бог"). Все выглядит так, 
будто бы манихейский дуализм впервые заставил Отцов осознать тот факт, что 
прежде его появления они всегда неявно верили в субстанциальность зла. Это 
внезапное осознание вполне могло подвести их к опасному антропоморфному 
предположению, что того, чего не может объединить человек, не сможет объединить 
и Бог. Ранние христиане, благодаря более бессознательному характеру своих 
представлений, еще способны были избежать подобной погрешности.
   Вероятно, мы можем рискнуть и высказать догадку, что проблема иеговистского 
образа Бога, сложившаяся в определенную ментальную констелляцию еще со времен 
Книги Иова, продолжала обсуждаться в гностических кругах и в синкретическом 
иудаизме, причем даже более энергично, поскольку христианское решение проблемы 
-а именно, единодушное признание благости Бога,56 - не удовлетворило 
консервативных иудеев. В этом плане важно, что доктрина двух противоположных 
друг другу сыновей Бога возникла у иудео-христиан, живших в Палестине. Внутри 
собственно христианства данная доктрина впоследствии перешла к богомилам и 
катарам; в иудаизме она повлияла на ход религиозной мысли и увековечила себя в 
образе двух сторон каббалистического Древа Сефирот, получивших названия hesed 
("любовь") и din ("справедливость") (По-видимому, Юнг имеет в виду 4 и 5 
сефироту: Хесед -бесконечное милосердие и Гебура - безусловное правосудие 
(жестокость) - Прим. ред.) . Знаток раввинистического учения Цви Вербловски 
любезно подобрал для меня несколько выдержек из еврейской литературы, имеющих 
отношение к рассматриваемой проблеме.
   Раввин Иосиф учил: "Каково значение стиха: "а вы никто не выходите за двери 
дома своего до утра" (Исход, 12:22)?57 Как только истребляющий получает 
разрешение действовать, он не различает между праведными и злыми. Он даже 
начинает с праведных"58. Комментируя стих Исход 33:5 ("если Я пойду среди вас, 
то в одну минуту истреблю вас") мидраш говорит: "Яхве имеет в виду, что он 
может разгневаться на вас на мгновение - ибо такова продолжительность его гнева,
 как сказано в стихе Исайя, 26:20, "Укройся на мгновение, доколе не пройдет 
гнев", -и в это мгновение истребить вас". Яхве предупреждает здесь о своей 
безудержной гневливости. Если в такой миг божественного гнева будет произнесено 
проклятие, оно несомненно окажет свое действие. Именно поэтому Валаам, "который 
видит видения Всемогущего" (Дословно: "Знает мысли Всевышнего..." - ср. в 
каноническом переводе этого стиха "... имеющий видение от Всевышнего..." -Прим. 
пер.),59 будучи призван Валаком проклять Израиль, оказался столь опасным 
врагом: ему известно было мгновение гнева Яхве.60
   Любовь и милосердие Бога именуются его правой рукой, а его правосудие, - его 
левой рукой. Так, мы читаем в III Книге Царств, 22,19: "Я видел Господа, 
сидящего на престоле Своем, и все воинство небесное стояло при Нем, по правую и 
по левую руку Его". Мидраш комментирует: "Есть ли в вышних левое и правое? Это 
означает, что заступники стоят справа, а обвинители - слева".61 Комментарий к 
стиху Исход, 15,6 ("Десница Твоя, Господи, прославилась силою; десница Твоя, 
Господи, сразила врага") таков: "Когда сыны Израиля выполняют волю Бога, они 
делают его левую руку правой. Если они не выполняют его волю, то даже правую 
его руку они делают левой".62 "Левая рука Бога разбивает вдребезги; его правая 
рука славна тем, что спасает".63
   Опасный аспект правосудия Яхве дает о себе знать в следующем пассаже: "И еще 
так сказал Всесвятейший, да будет Он благословен: Если я сотворю мир, основав 
его на одном лишь милосердии, грехи его будут велики; но если основать его на 
одной лишь справедливости, мир существовать не сможет. Посему я сотворю мир, 
основав его на правосудии и милосердии, и да устоит он!"64 Мидраш на Бытие, 
18:23 (ходатайство Авраама за Содом) говорит (от лица Авраама): "Если ты хочешь,
 чтобы мир устоял, то не может быть абсолютной справедливости, ибо если ты 
захочешь абсолютной справедливости, мир не сможет устоять. Но ты желаешь 
держать веревку за оба конца, ибо хочешь, чтобы были и мир, и абсолютная 
справедливость. Если не сделаешь малое послабление, мир не устоит".65
   Яхве отдает предпочтение раскаявшимся грешникам даже перед праведниками, и 
защищает их от своего правосудия, прикрывая их рукой, либо пряча под своим 
троном.