| |
уничтожаются, аннигилируют. И вот уже множество средств массовой информации
в США (во главе с "Плэйбоем") гордо провозгласили девиз: Sex is fun - "секс
- это удовольствие". Максима эта весьма причудливо отразилась в фантастике
самых молодых писателей. Писатели эти группируются под именем "новой волны"
вокруг английского журнала "New Worlds" ("Новые миры"). Где бы ни
происходило действие - на руинах цивилизации, пережившей атомную войну, или
среди путешественников во времени, переносящихся для забавы в меловой период
вместе с маленькими мотоциклами, - персонажи время от времени совокупляются
вполне деловито и хладнокровно, что столь же деловито и хладнокровно
описывается авторами.
Партнеры обычно абсолютно чужды друг другу, да и в смысле физиологическом
не испытывают ничего особенного. Они скучают или торопятся, как будто спешат
на кухню мыть посуду или поскорее прочитать газету. Так происходит и у
Балларда, и у Олдисса, и у других писателей младшего поколения. Если
следовать традиционным критериям, - перед нами весьма откровенные,
рискованные сцены: там открыто называются и гениталии, и действия, ими
производимые. Но в описаниях нет ничего возбуждающего - именно из-за
холодной отчужденности, рождающей ощущение экзистенциальной пустоты и скуки.
У Балларда, например, участника акта одолевали мысли из области геометрии -
предметом рефлексии оказывается женская грудь. Потом пара расходится так же
просто, как сошлась, и каждый продолжает заниматься своим делом, на минуту
прерванным ради полового акта. Похоже, что партнеры просто обмениваются
мелкими услугами, равно неважными для них обоих, о которых можно сразу же
забыть. А посему реакция, диктуемая традиционной моралью, просто повисает в
пустоте: ничто в поведении героев не дает повода предположить, что они
участвуют в оргии или предаются греху, - ведь то, что они делают, для них
ненамного важнее чашки какао. Немного веселья несет такое - чисто
механическое - освобождение от оков показной добродетели. Удовольствием этот
секс не сочтешь - он абсолютно обесценен и в том, как его описывают, и в
том, как его переживают. Ни стыда, ни желания, ни страсти он не знает, и в
этом смысле, нужно сказать, "новая волна" весьма забавно противостоит
традиционной "сайнс фикшн". У Ф. Дж. Фармера в придуманном им плане
упорядочивания рождений переживание оргазма было непременным условием
зачатия. Но там, где Фармер приписывал наслаждению по меньшей мере
эволюционную, т.е. рационально-приспособительную ценность, - там новаторы НФ
отказываются признавать за наслаждением даже ценность культурную: ничего
особенно захватывающего секс предложить не может, потому-то он так неважен.
Промискуитет победил - и именно победа приводит его к подлинному поражению.
Вряд ли такой "подачей" секса авторы пытаются высказать какие-то прогнозы -
во всем этом куда больше манерности, потуг на "современную"
бескомпромиссность. Но и за всем тем маска холода, ледяного равнодушия
скрывает убогость переживаний, обусловленную одним простым фактом:
расстояние, отделявшее плод на ветви от протянутой за ним руки, исчезло. Это
- незрелость, стремящаяся распорядиться миром как-нибудь иначе, не так как
предыдущие поколения, - но не способная придумать ничего, кроме рутины
торопливого промискуитета. Дело не в каком-то там извращении: просто когда
все табу, запреты, ограничивавшие доступность секса, исчезли, - сам по себе
он оказался сферой действий абсолютно неважных, вплоть до полной пустоты,
несуществования. Его абсолютное облегчение есть форма аксиологического
нигилизма, полного отрицания ценностей. Только вытекает этот нигилизм не из
каких-то придуманных программ, а из собственной устремленности
технологической цивилизации: для нее главная и вполне самостоятельная цель -
всемерно облегчить осуществление всего, что осуществляется.
Любопытный вопрос: а что могло бы дальше произойти с сексом,
освобожденным от всех культурных ценностей, абсолютно облегченным? На этот
счет можно встретить интереснейшие гипотезы - правда, уже не в "сайнс
фикшн". Например, о "благотворительной проституции". Проституция всегда
жестоко клеймилась моралистами. Бесплатных ее форм не существует
(вознаграждение отнюдь не следует сводить к денежной оплате). И если бы
экономический фактор проституции исчез, она лишилась бы по меньшей мере
значительной части своей "кадровой базы". Но по крайней мере одна
положительная сторона у проституции все же есть: она позволяет удовлетворить
сексуальный голод и тем, кто не имеет для этого никаких других возможностей,
в частности, из-за разного рода физических и психических изъянов. И тогда (в
"постиндустриальном обществе") "половая милостыня" увечным могла бы
представляться для идейных добровольцев обоего пола делом высокой
нравственности. Я эту концепцию не пропагандирую и не критикую - я лишь
указываю, что она существует. В том-то и дело, что, когда культурная
аксиоматика в какой-то сфере рушится - становится "все возможно". А когда
действие естественных стимулов ослабеет, - естественной реакцией
технологической цивилизации будет обращение к искусственным усилителям.
Понимаемый таким образом секс может когда-нибудь потребовать "эскалации". И
вот на свет явятся самые разные соревнования, конкурсы, ревю, демонстрации,
изобретения, аппараты - в области соитий. В самом конце этого пути высится
роскошный стоэтажный фантоматический храм. Стены его шатаются, а стекла
звенят от криков оргазма, испускаемых публикой - ее наконец-то достали как
следует.
Все дело в том, что, раз ступив на этот путь, нельзя уже поставить под
вопрос никакой следующий шаг. В свете тех программ и идей, которые толкнули
на этот путь, любые сомнения и вопросы окажутся абсурдом, нелепыми,
|
|
