в  1898  году  публиковать  "Исследования  по  сексуальной  политике",   был
возбужден  (в  Америке)  судебный  процесс  по  обвинению   в   непристойных
публикациях.  Однако  до  сих  пор  отношение  общества  к   сексологическим
публикациям, да и позиции самих исследователей, сплошь и рядом  определяются
предрассудками и стереотипами господствующей морали. Сколь бы объективным ни
пытался быть исследователь этой области,  он  не  перестает  быть  моральным
существом, представителем моральной общины, и это неизбежно накладывает свой
отпечаток как на методы  исследований,  так  и  на  формы  представления  их
результатов. Правда, если сто лет назад  обычным  было  суждение  о  научных
сексологических трудах как о порнографии,  то  сейчас  ситуация  изменилась:
близкие по содержанию к порнографии книги, картины, фильмы  сплошь  и  рядом
апеллируют к  научности,  маскируются  под  науку.  Примером  может  служить
нашумевший лет  пятнадцать  назад  двухтомник  Нэнси  Фрайди  о  сексуальных
фантазиях мужчин и женщин "My secret Garden", где граница между  сексологией
и порнографией неуловима, хотя предлагаемые ею материалы, конечно же,  могут
служить основой для собственно научных обобщений.
   Во-вторых, объективность сексологии изначально ограничена  тем,  что  сам
исследователь является существом, обладающим полом,  а  потому  реализует  в
исследовании  и  свои  собственные   страхи,   стремления,   психологические
комплексы. Особенно явно  эти  трудности  проявляются  в  аналитической  или
глубинной психологии, где огромную роль играет способность  исследователя  к
интерпретации изучаемых феноменов и где, следовательно, в результатах работы
глубоко и полно отражается личность самого исследователя.  Это,  однако,  не
означает, что в физиологически и поведенчески  ориентированном  исследовании
такой  опасности  не  существует,  поскольку  в   нем   проводится   позиция
сознательного отказа от психологической ориентации. Наоборот, "субъективное"
осмысление индивидами - объектами исследования собственного внутреннего мира
может оказаться решающим для объяснения их сексуального поведения, а этот-то
субъективный момент и  упускается  из  виду  бихевиористски  ориентированной
сексологией.  Налицо   достаточно   глубокий   разрыв   внутри   сексологии,
показывающий, что, несмотря на провозглашаемую многими авторами научность  и
объективность ее  процедур  и  результатов,  она  не  в  состоянии  охватить
человеческую   сексуальность   во   всей   ее   полноте,    целостности    и
многоаспектности.
   Наличие такого же разрыва можно констатировать и в  теориях,  концепциях,
методах полового воспитания и просвещения. Речь идет конечно, не  о  половом
воспитании, как  оно  практикуется,  будучи  еще  в  неразвитом,  зачаточном
состоянии  в  нашей  стране,  а  о  развитой  и  дифференцированной  области
педагогической деятельности, как она сформировалась в  странах  Запада.  Там
уже давным-давно осознано, что задачей  половой  педагогики  не  может  быть
расширение  и  распространение  основополагающих  биологических  знаний   на
область человеческой сексуальности. Уроки полового воспитания это  не  уроки
биологии. С другой стороны, это  и  не  может  быть  набором  общепризнанных
сведений о любви и дружбе. Хотя основной целью полового воспитания  является
привнесение знаний о  биологической  стороне  человеческой  сексуальности  и
выработке некоторых полезных  физиологических  и  гигиенических  навыков,  в
перечне  его   аспектов   должны   найти   свое   место   антропологические,
психологические, социологические, политические,  этнологические,  этические,
этологические, медицинские,  юридические,  лингвистические,  эстетические  и
педагогические  знания.  Изложение  этих  знаний  в  свою   очередь   должно
дифференцироваться. Они в различном сочетании входят в разные типы  полового
обучения  и  просвещения,  которые  практикуются  педагогами  и  социальными
работниками разного профиля: половое  воспитание  в  детстве,  в  дошкольном
возрасте, в раннем школьном возрасте, половое воспитание подростков, юношей;
школьное, внешкольное, семейное половое  воспитание;  половое  воспитание  в
начальной средней школе; половое воспитание  при  помощи  и  через  средства
массовой  коммуникации;  нерепрессивное,  коммуникативное,  интегрированное,
научно-ориентированное, личностно-диалогическое половое воспитание и т.д.  и
т.п.
   При этом в многочисленных  западных  работах  в  этой  области  постоянно
подчеркивается, что, несмотря  на  сложность  и  дифференцированность  этого
предмета, объясняемые комплексностью  и  многоаспектностью  самого  феномена
человеческой сексуальности, настоятельной необходимостью является  целостное
видение,  ибо  "речь  идет  об  опыте,  удовлетворяющем   человека   в   его
целостности", ибо ребенок, о воспитании которого  идет  речь,  это  "половое
существо в единстве тела, души и духа". Отсюда выводится концепция  полового
образования  и  воспитания  как  междисциплинарного   предприятия,   которое
ориентируется    на    "интеграцию    антропологической,    психологической,
социологической и этико-религиозной  областей  человеческого  бытия".  Далее
заключается,  что  "половое  воспитание  должно  рассматриваться  как  часть
общевоспитательной  задачи  и  поэтому   реализовываться   в   работе   всех
воспитательных  институтов,  многосторонне  и  с  точки   зрения   различных
подходов" [20].
   Все это убедительно звучащие принципы и лозунги. Собственно, на такие  же
принципы - целостность, научность и  т.д.  ориентируется  и  сексология.  Но
когда дело доходит до конкретных программ и конкретной работы, от  идеальной
целостности остается не так уж много. Возьмем два примера. Первый - из книги
"Цель обучения - нежность". Дается следующая тематизация учебного занятия по
теме "Различные роды любви":
   Общая цель обучения: