ческого человека могли бы натолкнуть на мысль о самоубийстве; эту 
способность я определил как способность к самовосстановлению. 
Люди, не достигшие уровня самоактуализации, движимые потребностями дефициентных 
уровней, нуждаются в других людях, поскольку только от других людей они могут 
получить столь необходимые им любовь, безопасность и уважение. Совсем другое 
дело – самоактуализирующиеся индивидуумы. Для того, чтобы испытать истинное 
счастье, им не нужны другие люди; напротив, другие могут даже мешать им, могут 
стать препятствием на пути развития. Источники удовлетворения 
самоактуализирующегося человека интраиндивидуальны и никак не опосредованы 
социумом. Эти люди достаточно сильны, чтобы не зависеть от мнения других людей; 
они не ищут одобрения, похвалы, не ищут даже любви. Признание, популярность, 
слава, почести, любовь – несущественны для них; все эти вещи не идут ни в какое 
сравнение с гложущей их потребностью в саморазвитии, с неутолимым стремлением к 
внутреннему росту (209, 360, 388, 403). Однако, несмотря на все вышесказанное, 
мы ни на секунду не должны забывать о том, что самая верная, хотя и не 
единственная, дорога, ведущая к такого рода самостоятельности, к свободе от 
любви и уважения, – это полное удовлетворение потребностей в любви и уважении. 
СВЕЖИЙ ВЗГЛЯД НА ВЕЩИ
Самоактуализирующиеся люди обладают удивительной способностью радоваться жизни. 
Их восприятие свежо и наивно. Они не устают удивляться, поражаться, испытывать 
восторг и трепет перед многочисленными и разнообразными проявлениями жизни, к 
которым обычный человек давно привык, которых он даже не замечает. Колин Уилсон 
назвал эту способность чувством новизны (483). Для такого человека закат солнца,
 пусть даже он видит его в сотый раз, будет так же прекрасен, как и в тот день, 
когда он увидел его впервые; любой цветок, любой ребенок может захватить его 
внимание, может предстать перед ним как чудо природы, пусть даже он перевидал 
на своем веку тысячу цветов и сотни детей. Ощущение великого счастья, огромной 
удачи, благоволения судьбы не покидает его даже спустя тридцать лет после 
свадьбы; его шестидесятилетняя жена кажется ему такой же красивой, как и сорок 
лет назад. Даже повседневность становится для него источником радости и 
возбуждения, любое мгновение жизни может подарить ему восторг. Разумеется, это 
не означает, что они постоянно пребывают в экстатическом состоянии или 
прилагают осознанные усилия, чтобы добиться этого; столь интенсивные чувства 
они испытывают лишь время от времени, и эти чувства настигают их внезапно. 
Человек может десяток раз переправиться через реку, а в одиннадцатый раз к нему 
вдруг возвращается то чувство трепетного восторга, которое он испытал, впервые 
увидев живописный ландшафт, открывшийся ему с парома (115). 
Люди, которых я обследовал, умеют ценить прекрасное, хотя прекрасное каждый из 
них понимает по-своему. Для одних источником красоты становится природа, другие 
обожают детей, третьи получают наслаждение от музыки; но всех их объединяет 
одно – они черпают вдохновение, восторг и силу в базовых, основополагающих 
ценностях жизни. Так, например, никто из них не исповедовался мне в том, что 
испытал восторг от посещения ночного клуба или вечеринки, никто не назвал в 
качестве источника вдохновения деньги. 
И еще одно впечатление, которое я вынес из общения с этими людьми. Для 
некоторых моих испытуемых секс и все связанные с ним плотские удовольствия – не 
только источник чувственного удовлетворения, но и источник возвышенных, 
обновляющих и воодушевляющих переживаний, подобных тем, что дарят им музыка и 
природа. Подробнее я остановлюсь на этом феномене в следующем разделе. 
Очень может быть, что причиной такой насыщенности субъективного опыта, такой 
пронзительности восприятия есть особая эффективность их восприятия, умения 
воспринимать реальность в ее конкретных проявлениях, восприятие реальности per 
se. Можно, пожалуй, сказать, что именно склонность к рубрификации замыливает 
нам глаза; если явление, человек или ситуация не интересны нам, не содержат в 
себе прямой выгоды или угрозы, мы отмахиваемся от них, торопимся наклеить 
какой-нибудь ярлык и забросить в дальний угол привычной категоризации (46). 
Я все более и более укрепляюсь во мнении, что неспособность радоваться жизни – 
один из главных источников зла, человеческих трагедий и страданий. Мы с 
легкостью привыкаем к хорошему, мы воспринимаем его как само собой разумеющееся 
и потому недооцениваем; как часто мы отказываемся от радостей жизни, без 
сожаления и раскаяния меняя их на чечевичную похлебку. Как это ни прискорбно, 
но мы не бережем своих родных, друзей, детей и раскаиваемся в этом только тогда,
 когда теряем их. А ведь то же самое можно сказать и о нашем отношении к своему 
здоровью, об отношении к политическим правам и материальному благополучию, – 
только лишившись их, мы начинаем понимать их истинную ценность. 
Рассуждения Герцберга о производственной "гигиене" (193), понятие St. Neot 
margin, предложенное Уилсоном (481, 483), равно как и результаты моего 
собственного исследования "жалоб низших уровней, жалоб высших уровней и 
мета-жалоб" (291) – все говорит нам за то, что жизнь наша станет несравненно 
лучше, счастливее, если мы научимся радоваться ей, если мы испытаем по 
отношению к ней такое же глубокое чувство благодарности, которое испытывают 
самоактуализирующиеся люди. 
МИСТИЧЕСКИЕ ПЕРЕЖИВАНИЯ И ВЫСШИЕ ПЕРЕЖИВАНИЯ
Экспрессивные акты, получившие название мистических переживаний, так хорошо 
описанные Уильямом Джеймсом (212), достаточно характерны для 
самоактуализирующихся людей, хотя и не для всех. Восторг, о котором мы говорили 
в предыдущем разделе, иногда бывает настолько мощным, пронзительным и 
всеохватывающим, что его можно назвать мистическим переживанием. Я впервые 
заинтересовался этим вопросом после общения с некоторыми из моих испытуемых. 
Когда эти люди рассказыва