ателями, ясно показывает, что и в этой области бессмысленно 
апеллировать к инстинкту (198, 448). Опыт второй мировой войны со всей 
очевидностью показал нам, что жестокость агрессора и жестокость, рожденная 
праведным гневом, гневом возмездия, – два разных психологических феномена. 
Я привел лишь несколько примеров и оставил в стороне множество других, которые 
также могли бы послужить наглядным подтверждением тому, что деструктивное 
поведение служит лишь симптомом, лишь продуктом активности множества различных 
детерминант. Психолог, желающий быть последовательным в приверженности 
психодинамическому подходу, обязательно должен обратить внимание на тот факт, 
что внешне схожие деструктивные реакции могут быть вызваны совершенно несхожими 
причинами и обстоятельствами. Ученый не имеет права уподобляться фотокамере, 
которая механически регистрирует то, что попадает в объектив, его должно 
интересовать не только что происходит, но и почему это происходит. 
КЛИНИЧЕСКИЙ ОПЫТ
Практически в любой работе по психотерапии мы находим сообщения о том, что 
жестокость, гнев, ненависть, деструктивные желания, стремление к мщению и 
прочие агрессивные импульсы обнаруживаются абсолютно у всех людей, что они 
присущи каждому человеку, если не в явной, то в скрытой форме. Опытный 
психотерапевт ни за что не поверит пациенту, если тот заявит, что никогда не 
испытывал ненависти. Терапевт тут же сделает вывод, что его клиент подавляет 
или вытесняет свою ненависть. Ведь он уверен в том, что ненависть свойственна 
каждому человеку. 
Однако, как показывает психотерапевтическая практика, рассказ пациента о своих 
агрессивных, деструктивных импульсах, их "проговаривание" (без поведенческого 
осуществления) приводит к тому, что он частично освобождается от присущей ему 
агрессивности – он реже испытывает ненависть, и эта ненависть теряет свое 
невротическое содержание, становится более реалистичной. Короче говоря, 
успешная психотерапия (или процесс личностного роста, устремленность к здоровью 
и зрелости) имеет своим результатом те же феномены, которые обнаруживаются у 
самоактуализирующихся людей: 1) эти люди испытывают ненависть и злость гораздо 
реже, чем среднестатистический человек; 2) их агрессивные тенденции не исчезают,
 а меняют свое качество, преобразуются в праведное возмущение, в умение 
постоять за себя, в негодование по поводу несправедливости и т.п., то есть 
агрессия теряет свое нездоровое качество и становится здоровой тенденцией; 3) 
самоактуализирующиеся люди не боятся своих гневных переживаний, если они 
гневаются, то от всей души, на всю катушку. Есть гнев и есть не-гнев, так вот 
этот не-гнев можно понимать как полу-гнев, как обузданного жеребца, в ярости 
грызущего удила. Но если мы будем понимать, что есть гнев праведный, а есть 
гнев неправедный, то надобность в узде и в насилии над собой отпадет. 
Эти "данные", однако, не могут служить доказательством выдвинутой нами гипотезы.
 Весьма характерно, что Фрейд, несмотря на свой обширный клинический опыт, 
относил гнев к разряду инстинктивных реакций. Такого же мнения придерживаются и 
его верные последователи, хотя некоторые неофрейдисты, такие, например, как 
Фромм и Хорни, уже пришли к выводу, что природа гнева не инстинктивна. 
ДАННЫЕ ЭНДОКРИНОЛОГИИ, ГЕНЕТИКИ И ДРУГИХ НАУК
Желание выявить все возможные источники агрессии заставляет нас обратить 
внимание на данные, накопленные в этой сфере эндокринологией. Мы обнаруживаем, 
что и здесь все выглядит достаточно просто до тех пор, пока мы имеем дело с 
низшими животными. Кажется, никто уже не сомневается в том, что половые гормоны,
 а также гормоны, вырабатываемые надпочечной железой и гипофизом, определяют 
такие характеристики особи, как агрессивность, пассивность, доминантность. 
Картина несколько осложняется тем фактором, что работа всех желез внутренней 
секреции тесно взаимосвязана. Это особенно справедливо тогда, когда мы имеем 
дело с эндокринологией человека, – в данном случае прямолинейная интерпретация 
данных становится просто невозможной. Однако, несмотря на всю сложность вопроса,
 мы не имеем права обходить его стороной. Эндокринология подтверждает наши 
предположения о том, что агрессия, готовность и способность к борьбе, к 
самоутверждению каким-то образом связана с мужским началом, с мужскими 
гормонами. Обнаружено также, что у разных людей вырабатывается разное 
количество адреналина и норадреналина, и что эти гормоны служат одной из 
детерминант наступательного поведения. Мне думается, настало время объединить 
данные, накопленные эндокринологией, с данными психологии, провести новые 
исследования на стыке этих двух наук, – такие исследования, несомненно, 
расширят и углубят наше понимание проблемы. 
Совершенно особое значение имеют для лучшего понимания поднятой нами проблемы 
данные генетики, знания, полученные благодаря непосредственному изучению генов 
и хромосом. Например, не так давно совершенное открытие, согласно которому 
мужчины с двойной мужской хромосомой (то есть с двойной дозой мужской 
наследственности) отличаются склонностью к бесконтрольной ярости, со всей 
очевидностью демонстрирует нам, насколько бессмысленны попытки некоторых ученых 
объяснить человеческое поведение только средовыми влияниями. Даже самое мирное 
общество, общество, в котором созданы самые благоприятные, совершенные 
социально-экономические условия, не застраховано от насилия и жестокости, – 
просто некоторые люди устроены таким образом, что не могут не проявлять 
агрессии. Это открытие заставляет нас вновь обратиться к не раз обсуждавшемуся, 
но до сих пор не решенному вопросу: не выступает ли агрессивность, жестокость 
неотъемлемой характеристикой мужчины, не существует ли специфически мужской, 
или специфически юношеской потребност