тод 
можно назвать редуктивно-аналитическим, второй – холистическо-аналитическим. В 
современной практике одним из непременных условий холистического анализа 
личности есть то, что при его использовании мы осуществляем предварительное 
исследование организма для лучшего его понимания в целом и только потом 
приступаем к изучению той роли, которую отдельная часть этого целого играет в 
устройстве и функционировании всего организма. 
В двух сериях исследований, на которых основан материал этой главы (изучение 
синдрома самоуважения и синдрома защищенности, то есть уверенности в 
безопасности своего положения) использовался холистическо-аналитический метод. 
Фактически, эти результаты могут быть выражены не как исследование самоуважения 
и защищенности сами по себе, а как исследование их роли в общей характеристике 
личности. Если трактовать вышесказанное с методологической точки зрения, то это 
означает, что, прежде чем приступать к попыткам выяснения вопроса о 
самоуважении личности, автор посчитал необходимым понять каждый субъект 
исследования как цельную, действующую и адаптирующуюся личность. Таким образом, 
прежде чем субъекту начали задавать конкретные вопросы о его чувстве 
собственного достоинства, были проведены исследования взаимоотношений в его 
семье, характерных особенностей субкультуры, в которой он жил, стиля его 
адаптации к основным жизненным проблемам, его надежд на будущее, его идеалов, 
его разочарований и его конфликтов с окружающими. Это изучение длилось до тех 
пор, пока автор не почувствовал, что понял субъекта настолько хорошо, насколько 
это только возможно при использовании данной методики. И лишь тогда у него 
появлялась уверенность, что он сможет понять, какую роль играет самоуважение в 
тех или иных поступках исследуемого субъекта. 
То, что такая подготовка действительно необходима для лучшего объяснения 
поведения человека, можно продемонстрировать на следующих примерах. Известно, 
что люди с низким чувством самоуважения обычно более религиозны, чем люди с 
высоким чувством самоуважения, но, вместе с тем очевидно, что существует и 
множество других факторов, определяющих религиозность. Чтобы выяснить, не 
объясняются ли религиозные чувства человека его потребностью отыскать 
дополнительные источники силы, необходимо получить сведения о его религиозном 
воспитании, о влиянии на него различных внешних воздействий, направленных 
против религии или в ее поддержку, узнать, поверхностны ли его религиозные 
чувства или глубоки, искренние они или наносные. Короче говоря, надо понять, 
что значит для человека религия. Человек, который регулярно ходит в церковь, на 
самом деле может быть менее религиозным, чем тот, кто не ходит в нее вовсе. 
Причины посещения им церкви при этом могут быть следующими: 1) он ходит в 
церковь, чтобы избежать общественной изоляции; 2) он делает это, чтобы не 
расстраивать свою мать; 3) религиозность у него служит не выражением покорности 
и смирения, а средством осуществления господства над другими людьми; 4) 
посещение церкви подчеркивает его принадлежность к более высокому слою 
общества: 5) он говорит себе: "Это нравится невежественным массам, и я должен 
им подыгрывать" и т.д. 
Человек может вовсе не быть сознательным верующим, и все же вести себя так, как 
будто он таков. Очевидно, нам нужно узнать, что значит для него религия как для 
личности, прежде чем мы сможем оценить ее роль в его жизни. Сам по себе факт 
посещения церкви может означать все что угодно, поэтому для нас он не означает 
практически ничего. 
Другой, возможно, более впечатляющий пример, показывающий, как сходное 
поведение может означать в психологическом плане сугубо противоположные вещи, 
относится к политико-экономическому радикализму. Если он будет взят per se, сам 
по себе – то есть с точки зрения бихевиоризма, отвлеченно, вне связи с общей 
ситуацией – то, задавшись целью изучить связь поведения с ощущением собственной 
безопасности, мы получим крайне запутанные результаты. Некоторые радикалы 
чувствуют себя в полной безопасности, другие же пребывают в состоянии крайней 
неуверенности в собственном положении. Но если проанализировать этот радикализм 
в общем контексте ситуации, то можно с легкостью выяснить, что некоторые люди 
становятся радикалами потому, что у них жизнь тяжела, потому, что они 
расстроены и разочарованы, и не имеют того, что имеют другие. При более 
тщательном изучении жизни таких людей нередко обнаруживается, что, как правило, 
они враждебно настроены к своим ближним, причем иногда это чувство бывает 
сознательным, а иногда – бессознательным. О таких людях справедливо говорят, 
что они Принимают свои личные проблемы за общемировой кризис. 
Но существуют и другие радикалы, представляющие собой совершенно иной тип 
личности – хотя внешне они ведут себя так же, как и те люди, которые были нами 
только что описаны. Для них радикализм может иметь совершенно иную, иногда даже 
абсолютно противоположную мотивацию и внутренний смысл. Такие люди обеспечены, 
счастливы, довольны собой, но, однако, из-за глубокой любви к ближнему они 
испытывают непреодолимое желание улучшить положение тех, кому меньше повезло в 
жизни, они борются с несправедливостью, даже если она не затрагивает их лично. 
Такие люди могут осуществлять свои устремления разными путями: они могут 
заниматься филантропической или религиозной деятельностью, произносить 
проповеди о терпении и покорности, а могут все свои силы отдавать радикальной 
политической активности. Их политические убеждения имеют тенденцию быть 
независимыми от колебаний уро