жно признать, что в ней есть некоторое сходство с древними философскими 
учениями. Однако наше сегодняшнее знание о человеческой природе куда как шире и 
глубже того знания, которым располагал Аристотель или Спиноза. Во всяком случае,
 мы знаем достаточно, чтобы не повторить ошибок этих философов. 
Нам известно то, чего не знали древние ученые. Теперь в нашем распоряжении есть 
факты, обнаруженные различными школами психоанализа, – незнание именно этих 
фактов предопределило ошибочность древних учений о человеческой природе. 
Благодаря развитию динамической психологии мы больше знаем о мотивации 
поведения, и особенно о бессознательной мотивации; определенный вклад в 
развитие теории мотивации внесли также и зоопсихологи. Кроме того, мы знаем 
гораздо больше древних философов относительно психопатологии и психопатогенеза 
И наконец, мы произвели тщательнейший анализ феномена психотерапии, мы 
дискутировали о средствах и целях психотерапевтического воздействия, что также 
способствовало углублению нашего знания о человеке. 
Мы согласны с Аристотелем в том, что человек должен жить в согласии с 
собственной природой и в соответствии с ней, но мы не можем не отметить, что 
Аристотель мало что знал об истинной природе человека. Ему просто неоткуда было 
почерпнуть это знание. Единственный метод, который он мог применить для 
изучения человеческой природы, был метод наблюдения. Он наблюдал за окружающими 
его людьми и на основании этих наблюдений делал выводы о природе человека. Но 
методами простого наблюдения невозможно постичь динамическую природу 
человеческого поведения, в этом случае создается иллюзия статичности 
человеческой природы. Единственное, что мог сделать и сделал Аристотель, – 
нарисовать портрет хорошего человека, идеального представителя своего времени и 
своей культуры. Если помните, в его концепции идеального общества и хорошей 
жизни нашлось место даже рабовладению, корни которого, по его мнению, уходят в 
природу человека. Раб, по мнению Аристотеля, имеет рабскую сущность, и потому 
его счастье состоит в том, чтобы быть рабом. Именно эта роковая ошибка 
Аристотеля доказывает нам невозможность построения концепции хорошего 
(здорового, нормального) человека на основе одних лишь наблюдений за 
человеческим поведением. 
СТАРЫЕ И НОВЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПРИРОДЕ
Если попытаться в двух словах сформулировать, в чем же заключается основное 
различие между аристотелевской теорией человека и современными концепциями 
человеческой природы, выдвинутыми Гольдштейном, Фроммом, Хорни, Роджерсом, 
Бюлером, Мэем, Грофом, Дабровски, Мюрреем, Сутичем, Бюдженталем, Олпортом, 
Франклом, Мерфи, Роршахом и множеством других исследователей, то я бы сказал 
так: теперь мы знаем не только о том, что представляет собой человек, теперь мы 
знаем, каким он может быть. Другими словами, мы научились смотреть вглубь, 
научились видеть не только актуальные, но и потенциальные характеристики 
человека. Теперь нам известны резервы человеческой природы, резервы, которые 
зачастую остаются незамеченными, неосуществленными, подавленными. Мы научились 
говорить о сущностной природе человека в терминах потенциальных возможностей и 
отдаленных рубежей человеческого развития, не полагаясь лишь на внешнее, 
поверхностное, сиюминутное. Можно сказать, что впервые за всю историю своего 
развития человечество получило шанс отдать должное человеческой природе. 
Динамическая психология дает нам еще одно преимущество перед Аристотелем: 
теперь мы знаем, что разум и интеллект – не единственные средства самопознания. 
Аристотель, как вы помните, предложил иерархию человеческих способностей, 
высшее место в которой он отвел разуму. Именно его воззрения стали причиной для 
противопоставления разума эмоциям и инстинктам, что в свою очередь породило 
представление о неизбежности конфликта, борьбы, антагонизма между "высокими" и 
"низкими" началами человеческой природы. Однако данные исследований 
психопатологии и феномена психотерапии наглядно показали нам необходимость 
внесения существенных поправок в предложенную им иерархию, необходимость 
равного уважения как к рациональным, так и к эмоциональным, как к конативным, 
так и к побудительным аспектам нашей природы. Результаты эмпирических 
исследований, посвященных изучению феномена здоровой личности, все больше 
убеждают нас в том, что вышеупомянутые аспекты человеческой природы не только 
не противоречат друг другу, но и могут находиться в отношениях синергизма, в 
отношениях взаимовыгодного сотрудничества. Здоровый человек целостен и 
интегрирован. Только невротик утратил присущую человеку способность жить в 
согласии с собственной природой, только у него разум находится в постоянном 
конфликте с эмоциями. Аристотелевское противопоставление разума другим аспектам 
человеческой природы стало причиной и ошибочного понимания эмоций и позывов, и 
неверного истолкования самого понятия "разум". Лишь сейчас мы начинаем 
осознавать необходимость отказа от прежних концепций рациональности. Эрих Фромм 
писал: "Разум, приставленный сторожить несчастного узника – человеческую 
природу – сам утратил свободу, а в результате оба начала человеческой природы – 
и рациональное, и эмоциональное, оказались в заточении" (148). Тысячу раз прав 
Фромм, когда говорит о том, что самосознание есть не столько продукт 
интеллектуального процесса, сколько процесс воплощения в действительность всех 
заложенных в человеке тенденций, активного осуществления присущих человеку 
возможностей – интеллектуальных, эмоциональных и инстинктоидных. 
Только постигнув дальние пределы человеческого развития, познав, каким может 
быть человек при хороших условиях существования, и признав, что только 
самовоплощение и самоактуализация приносят человеку счастье, душевный покой и 
гармонию, мы сможем, наконец, понять, что такое хорошо и что такое плохо, что 
правильно и что неправильно, что полезно и что вредно для человека. 
Лукавый философ, философ-технократ может спросить меня: "А чем вы докажете, что 
человеку лучше быть счастливым, чем несчастным?" Но д