действие патогенных сил. В 
нашем обществе, несомненно, действуют и те, и другие силы, находящиеся между 
собой в неустойчивом равновесии. 
Оставим в стороне соображения общего порядка и перейдем к рассмотрению 
индивидуально-психологических факторов. Первый фактор, с которым нам приходится 
столкнуться, мы назовем феноменом субъективной интерпретации. С этим феноменом 
мы сталкиваемся, когда невротик заявляет, что общество, в котором он живет – 
больное общество. Мы можем его понять, ведь во всем, что его окружает, невротик 
видит главным образом опасности, угрозы, эгоизм, равнодушие и унижения. Мы не 
удивимся, когда его сосед, живущий в том же самом общество, среди тех же самых 
людей, станет утверждать, что общество, в котором он живет – это совершенно 
нормальное, здоровое общество. С психологической точки зрения здесь нет 
противоречия. Каждый глубоко нездоровый человек ощущает себя живущим в плохом, 
нездоровом обществе. Если вернуться к нашим рассуждениям о взаимоотношениях 
между психотерапевтом и пациентом, то можно сказать, что психотерапия – это 
попытка воссоздания хорошего общества в миниатюре, в рамках взаимоотношений 
между терапевтом и пациентом.77 Такая интерпретация психотерапевтических 
отношений уместна даже в том случае, если мы имеем дело с обществом, которое 
большинством членов общества воспринимается как больное. 
Выходит, что психотерапия служит своего рода социальным противовесом, 
уравновешивающим базовые стрессы и тенденции больного общества. В данном случае 
неважно, насколько запущена болезнь общества, психотерапия дает возможность 
каждому отдельно взятому индивидууму противостоять патогенным социальным 
влияниям. Психотерапия, образно говоря, помогает человеку плыть против течения, 
она восстанавливает природу человека против нездоровья общества, она 
революционна и радикальна в самом корневом смысле этих слов. А о психотерапевте 
в таком случае можно сказать, что это человек, в одиночку восставший на борьбу 
с патогенными социальными влияниями, на борьбу с обществом. 
Если бы арена этой борьбы стала шире, если бы психотерапевт имел дело не с 
тремя десятками, а с тремя миллионами пациентов в год, то социальная значимость 
психотерапии ни у кого не вызывала бы сомнений. Общество, несомненно, 
претерпело бы огромные изменения, которые в первую очередь коснулись бы 
характера межличностных отношений. Мы обнаружили бы тогда, что люди стали более 
добрыми, более гостеприимными, более дружелюбными, более щедрыми по отношению 
друг к другу, и это, в свою очередь, стало бы предпосылкой преобразования 
экономической, политической и законодательной систем (347). Можно надеяться, 
что наблюдаемое сейчас стремительное развитие всевозможных психотерапевтических 
групп, групп встреч и так называемых групп личностного роста вызовет ощутимые 
изменения в нашем обществе. 
Однако мне кажется очевидным, что никакое общество, даже самое хорошее, самое 
здоровое, не застраховано от патологии. Угроза неизбежна, потому что корни ее 
лежат не только в природе человека, но и во внешней по отношению к человеку 
реальности. Стихийные бедствия, фрустрация, болезни, смерть – все это источники 
угрозы. Уже сам факт склонности людей к общественной жизни наряду с очевидными 
преимуществами таит в себе и угрозу. Мы вынуждены считаться с потребностями и 
желаниями других людей и при этом зачастую должны поступаться своими 
собственными потребностями и желаниями. Не стоит забывать о том, что и в самой 
человеческой природе нередко произрастают ростки зла – не в силу врожденной 
порочности человека, но в силу невежества, глупости, страха и т.п. (см. главу 
9). 
Отношения человека с обществом настолько сложны и противоречивы, что мы, 
движимые желанием получить однозначные ответы на все вопросы, нередко впадаем в 
ту или иную крайность, анализируем одну сторону дела, не замечая другой, и в 
результате приходим к ошибочным заключениям. Чтобы не пускаться в длинные 
рассуждения, я отсылаю вас к заметкам, изданным мною в качестве пособия к 
семинару по утопической социальной психологии (311b). Вопросы, сформулированные 
мною для студентов, не следует воспринимать как пустые, неосуществимые фантазии,
 это практические вопросы, которые подлежат эмпирическому исследованию. В этих 
заметках я призываю своих студентов мыслить количественными категориями, в 
терминах сравнений и процентных соотношений, предостерегаю их от мышления в 
терминах "или-или", "да или нет", "черное или белое". Задача исследования 
проблемы взаимоотношений человека и общества сформулирована мною в следующих 
вопросах: насколько хорошее общество допускает человеческая природа? Насколько 
хорошего человека допускает общественное устройство? Насколько хорошего 
человека мы вправе ожидать, учитывая естественные ограничения человеческой 
природы? На сколь хорошее общество мы можем надеяться, зная о естественных 
ограничениях общественного устройства? 
Если вы спросите мое мнение, то я скажу, что совершенство для человека не 
только недостижимо, но и немыслимо, однако я уверен, что в каждом человеке 
скрываются гораздо большие возможности для совершенствования, нежели мы 
привыкли думать. Мечта о совершенном обществе так же несбыточна, как и мечта о 
совершенном человеке. Как мы можем ждать совершенства от общества, если мы до 
сих пор не приблизились к нему в самых простых отношениях – в супружеских, в 
дружеских, в отношениях между родителями и детьми? Если истинная любовь так 
редко встречается в семьях, в малых группах, то разве можем мы говорить о любви,
 связывающей миллионы людей? Или миллиарды? И все же я не сомневаюсь в том, что 
даже если отношениям в семье, в малых группах и обществе в целом не суждено 
стать совершенными, все-таки их следует совершенствовать. Мы можем добиться 
того, чтобы они из очень плохих превратились в очень хорошие. 
Мы знаем достаточно, чтобы не ждать легких побед и быстрых перемен. 
Совершенствование даже одного индивидуума требует огромной психотерапевтической 
работы, к