быть загадкой 
друг для друга. В такой абсолютной открытости, в такой беззащитности очень мало 
от общепринятого романтизированного понимания любви, как и от психоанализа. Тот 
же Рейк, например, полагает, что нельзя в одно и то же время быть и другом, и 
любовником, что дружба и любовь – взаимоисключающие понятия. Мои же данные, или 
вернее, мои впечатления подталкивают меня к прямо противоположному заключению. 
Эти же впечатления не позволяют мне согласиться с расхожим представлением о 
противостоянии и даже о вражде мужского и женского начал. Враждебность и 
подозрительность по отношению к представителям другого пола, склонность к 
прямолинейному отождествлению с представителями своего пола, сам термин 
"противоположный пол" – все это так привычно и в то же время так невротично! Со 
всей определенностью я могу заявить, что самоактуализирующимся людям не 
свойственна подобная невротичность, по крайней мере, тем из них, которых изучал 
я. 
Хочется поделиться еще одним впечатлением от моих наблюдений. Оно идет вразрез 
с житейской мудростью, оно противоречит также и разнообразным "эзотерическим" 
концепциям сексуальности и любви. Я говорю здесь о том, что 
самоактуализирующийся человек по мере развития любовных отношений с партнером 
получает от них все большее и большее удовлетворение. Самоактуализирующийся 
индивидуум умеет получать удовольствие от знакомого, привычного, фактор новизны 
для него не имеет решающего значения. Спору нет, известный элемент новизны, 
элемент неожиданности может способствовать половому удовлетворению, но я бы не 
решился заявить, что это утверждение справедливо для всех представителей рода 
человеческого и тем более для самых здоровых его представителей. 
В каком-то смысле здоровую любовь, или любовь здорового, самоактуализирующегося 
человека можно определить как состояние беззащитности или, иначе говоря, как 
состояние предельной спонтанности и абсолютной искренности. Здоровая любовь 
предполагает естественность партнеров, помогает им постоянно открывать друг в 
друге все новые качества и черты и при этом любить друг друга. При этом 
очевидно, что взаимное познание доставляет удовольствие партнерам, что им 
нравятся те черты, которые они обнаруживают друг в друге. Ведь если человек 
плох, то чем ближе его узнаешь, тем меньше радости будет приносить общение с 
ним, и в результате это приведет не к упрочению отношений, а, напротив, к 
разрыву всяких связей. Здесь прослеживаются те же самые тенденции, которые я 
обнаружил при исследовании фактора привыкания на восприятие произведений 
живописи. Я обнаружил, что хорошая картина никогда не надоедает, наоборот, чем 
дольше и чем чаще мы смотрим на нее, тем больше она нравится нам, тем большее 
наслаждение мы получаем от нее, тогда как плохая картина, наоборот, вызывает у 
нас все большее неприятие и даже отвращение. В то время я счел этот критерий 
необъективным, а других, более объективных критериев для оценки произведений 
живописи так и не нашел, и потому не решился обнародовать свои наблюдения. Но 
сейчас я уже не боюсь показаться субъективным и готов во всеуслышание заявить: 
хороший человек – это такой человек, которого чем лучше узнаешь, тем больше 
любишь, с плохим же лучше и вовсе не знаться, чтобы не испытать разочарования. 
Пожалуй, более всего мои испытуемые ценят любовь за то, что она разрешает им 
быть спонтанными, естественными, расслабленными, позволяет сбросить защитные 
маски и отказаться от условностей. В здоровых любовных отношениях человеку нет 
нужды защищаться, что-то утаивать в себе, следить за своими словами и 
действиями, подавлять или сдерживать свои позывы. Все мои испытуемые говорили, 
что любовь не имеет права требовать и предъявлять претензии, что искренность и 
самообнажение перед любимым человеком (как психологическое, так и физическое) 
не страшит их и ничем не угрожает им. 
Очень хорошо сказал о любви Роджерс (401а, р. 159): "Только сейчас слово 
"любимый" обретает свой истинный, глубинный смысл. Чувство, что ты любим, 
равнозначно чувству, что тебя понимают и принимают. Лишь те отношения можно 
назвать истинной любовью, в которых нет угрозы для партнеров, которые возникают 
на основе взаимного приятия и взаимного одобрения. ...Если реакция партнера 
неодобрительна, если я не вижу в ней ничего, кроме враждебности, то я, конечно 
же, сделаю все, чтобы оградить себя от этой враждебности". 
Меннингер (335а, р. 22) приблизился к толкованию любви с другой стороны, он 
писал: "Любовь умирает не потому, что угасают чувства, ее убивает страх. 
Человек боится обнаружить свою истинную сущность, прячется в скорлупу 
предрассудков, навязанных ему культурой. Он избегает интимности и глубоких 
дружеских отношений, его страшит возможность искренности другого человека, 
потому что ему нечем отплатить за нее". Я согласен и со словами Роджерса, и с 
высказыванием Меннингера. Глядя на самоактуализирующихся людей, я понял, что их 
любовь свободна от враждебности, от условностей и предрассудков. 
СПОСОБНОСТЬ ЛЮБИТЬ И БЫТЬ ЛЮБИМЫМ
Самоактуализирующиеся люди знают, что значит любить, и знают, что значит быть 
любимым, у них есть опыт любви, и именно поэтому мы можем говорить об их 
способности любить и быть любимым. Большая часть полученных мною данных, хотя и 
не все, указывают на то, что (при прочих равных условиях) для психологического 
здоровья необходимо удовлетворение потребности в любви, ему противопоказана ее 
депривация. Я не отрицаю позитивного значения фрустрации, я признаю, что 
аскетизм также может стать дорогой к психологическому здоровью, однако в нашем 
обществе, в нашей культуре самая торная тропа к здоров