большими и медленными, что
я  мог  рассмотреть каждый из них во всех подробностях.  Это
были  не пузырьки, в действительности, и не были подобны  ни
парящему  пузырю,  ни  воздушному шару,  ни  любому  другому
сферическому  контейнеру.  Они не были сосудами, и, все  же,
они  были  сосудами. Не были они и круглыми, хотя,  когда  я
впервые  воспринял  их,  я мог бы поклясться, что  они  были
круглыми,  и  образ,  который  пришел   мне  на  ум,  был  -
"пузырьки".  Я  рассматривал  их, как будто  смотрел  сквозь
стекло;  то есть как бы рама окна не позволяла мне следовать
за  ними,  но  только наблюдать за их приходом и  уходом  из
сферы моего восприятия.
     Когда  я  перестал  рассматривать   их,  как  пузырьки,
однако,  я был способен следовать за ними; следуя за ними, я
прикрепился  к одному из них и поплыл с ним. Я действительно
чувствовал,  что   я   двигался.   Я,   фактически,   б ы л
пузырьком или той вещью, которая походила на него.
     Затем я услышал настойчивый звук голоса дона Хуана. Это
встряхнуло меня и я потерял свое чувство быть "им". Звук был
чрезвычайно  испуганный;  это  был отдаленный  голос,  очень
металлический,  как будто он говорил через громкоговоритель.
Я разобрал некоторые из слов.
     - Посмотри на берег, - говорил он.
     Я  увидел очень большую массу воды. Вода неслась. Я мог
слышать шум ее движения.
     - Посмотри на берег, - снова приказал мне дон Хуан.
     Я увидел бетонную стену.
     Звук воды стал ужасно громким; звук воды поглощал меня.
Затем  он мгновенно перестал, как будто был обрезан. У  меня
было ощущение темноты, сна.
     Я стал сознавать, что я погружен в оросительную канаву.
Дон  Хуан  плескал  водой  мне в лицо и  говорил.  Затем  он
погрузил  меня  в канаву. Он вытянул мою голову  вверх,  над
поверхностью,  и  позволил мне положить ее на  берег,  держа
меня  сзади  за воротник рубашки. В моих руках и ногах  было
очень  приятное  ощущение. Я вытянул их. Мои глаза устали  и
зудели;  я  поднял свою правую руку, чтобы потереть их.  Это
было  трудным движением. Моя рука, казалось, была тяжелой. Я
мог едва вынуть ее из воды, но, когда я сделал это, моя рука
вышла  покрытой самой удивительной массой зеленого тумана. Я
держал  свою руку перед глазами. Я мог видеть ее контур, как
темнеющую  массу   зелени,   окруженную   очень  интенсивным
зеленоватым  туманом.  Я в спешке добрался до ног и встал  в
средине  течения и посмотрел на свое тело: моя грудь, руки и
ноги  были   зелеными,   густо-зелеными.   Цвет   был  таким
интенсивным,  что мне передалось чувство вязкого вещества. Я
выглядел  подобно  статуэтке,  которую дон Хуан  сделал  мне
несколько лет назад из корня дурмана.
     Дон Хуан велел мне выйти. Я заметил настойчивость в его
голосе.
     - Я зеленый, - сказал я.
     -  Брось  это, - сказал он повелительно. - У  тебя  нет
времени.  Вылезай  оттуда. Вода заманивает тебя. Вылезай  из
нее! Вылезай! Вылезай!
     Я выскочил в панике.
     -  На  этот  раз  ты должен  рассказать  мне  все,  что
происходило,  - сказал он на самом деле, как только мы  сели
лицом друг к другу в его комнате.
     Он    не   интересовался   последовательностью    моего
переживания,  он хотел знать только то, с чем я  встретился,
когда  он  велел мне посмотреть на берег.  Он  интересовался
подробностью  моего переживания, он хотел знать только то, с
чем я встретился, когда он велел мне посмотреть на берег. Он
интересовался  подробностями.  Я  описал  стену,  которую  я
видел.
     - Была ли стена справа или слева? - спросил он.
     Я  сказал ему, что стена была в действительности передо
мной.  Но он настаивал, что она должна была быть или справа,
или слева.
     - Когда ты впервые увидел ее, где она была? Закрой свои
глаза и не открывай их, пока не вспомнишь.
     Он  встал и поворачивал мое тело, когда я закрыл глаза,
до  тех  пор, пока не повернул меня лицом на восток - в  том
направлении, в котором я был, когда сидел перед течением. Он
спросил меня, в каком направлении я двигался.
     Я  сказал,  что я имел движение вперед, впереди  передо
мной. Он настаивал, что я должен вспомнить и сосредоточиться
на времени, когда я все еще видел воду, как пузырьки.
     - Каким путем они текли? - спросил он.
     Дон  Хуан  убеждал  меня   вспомнить,   и,  наконец,  я
признался,  что пузырьки, казалось, должны были двигаться ко
мне  справа.  Однако,  я не был совершенно  уверен,  как  он
хотел.  Под его расследованием я начал осознавать, что я  не
был  способен  классифицировать  свое  восприятие.  Пузырьки
двигались  ко мне справа, когда я впервые видел их, но когда
они  стали  больше,  они  текли  всюду.  Некоторые  из  них,
казалось,  шли прямо на меня, другие, казалось, двигались во
всех  возможных   направлениях.   Были   пузырьки,   которые
двигались  выше  и