| |
ть его
галлюциногенной курительной смесью. Сделать такое решение
было ужасно трудно, поэтому я хотел еще немного обговорить
этот вопрос.
- Я хочу учиться в и д е т ь , дон Хуан, - сказал я.
- Но я действительно не хочу ничего принимать. Я не хочу
курить твою смесь. Как ты думаешь, есть ли какой-нибудь шанс
для меня научиться в и д е т ь без этого.
Он сел, секунду пристально смотрел на меня, а затем лег
опять.
- Нет, - сказал он. - тебе придется воспользоваться
дымком.
- Но ты говорил, что я был на грани в и д е н ь я у
дона Хенаро.
- Я хотел сказать, что что-то в тебе светилось, как
будто ты действитедьно осознавал то, что делает Хенаро, но
ты просто смотрел. В тебе, очевидно, есть что-то, что
напоминает в и д е н ь е , но не является им. Ты набит до
краев, и только дымок может помочь тебе.
- Но зачем нужно курить? Почему нельзя просто научиться
в и д е т ь самому? У меня очень сильное желание, разве
этого недостаточно?
- Нет, этого недостаточно. В и д е н ь е - не так
просто, и только курение может дать тебе скорость, которая
необходима для того, чтобы уловить отблеск того ускользаю-
щего мира. Иначе ты будешь только с м о т р е т ь .
- Что ты имеешь в виду под ускользающим миром?
- Мир, когда ты в и д и ш ь , не таков, каким ты
представляешь его себе сейчас. Это, скорее, ускользающий
мир, который движется и изменяется. Может быть, можно
научиться самому воспринимать этот ускользающий мир, но
добра из этого не выйдет, потому что тело разрушается от
стресса. С другой стороны, с курением никогда не страдаешь
от утомления. Курение дает необходимую скорость для того,
чтобы поймать ускользающее движение мира, и в то же время
оно сохраняет тело и его силы незатронутыми.
- Хорошо, - сказал я драматически. - Я не хочу больше
ходить вокруг да около. Я буду курить.
Он рассмеялся над моим проявлением эмоций.
- Выброси это из головы, - сказал он. - Ты всегда
хватаешься не за то, за что следует. Теперь ты считаешь, что
простое решение позволить дымку вести себя может дать тебе
в и д е н ь е . Нужно еще многое. Для чего угодно всегда
нужно еще многое.
На секунду он стал серьезным.
- Я был с тобой очень осторожен, и мои поступки были
обдуманны, - сказал он, - потому что мескалито захотел, чтоб
ты узнал мое знание. Но я знаю, что у меня не будет времени,
чтобы научить тебя всему, что я хочу. У меня будет время
только на то, чтобы поставить тебя на дорогу и верить, что
ты будешь искать также, как искал я сам. Я должен признать,
что ты более упрям и менее восприимчив, чем я. В то же время
ты имеешь иные взгляды, и то, какое направление примет твоя
жизнь - вещь, которую я не могу предвидеть.
Его рассудительный тон голоса, что-то в его поведении
вызвало во мне старое чувство, смесь страха, одиночества и
ожидания.
- Скоро мы узнаем, где ты стоишь, - сказал он
загадочно.
Больше он ничего не сказал. Немного погодя он вышел из
дома. Я вышел следом и стоял перед ним, не зная, то ли
сесть, то ли распаковать свертки, которые я привез ему.
- Это будет опасно? - спросил я просто, чтобы
что-нибудь сказать.
- Все опасно, - сказал он.
Дон Хуан, видимо, не был расположен говорить мне
что-нибудь еще. Он собрал какие-то маленькие узлы, лежавшие
в углу, и сложил их в сетку. Я не предлагал ему помощь,
потому что знал, если она ему понадобится, то он попросит об
этом. Потом он лег на соломенную циновку. Он велел мне
расслабиться и отдохнуть. Я лег на свою циновку и попытался
заснуть, но я не был усталым. Предыдущей ночью я остановился
в мотеле и проспал до полудня, зная, что до дома дона Хуана
мне ехать всего три часа.
Он тоже не спал. Хотя его глаза были закрыты, я заметил
почти неуловимые ритмические движения его головы. Мне
подумалось, что он, пожалуй, поет про себя.
- Поедим что-нибудь, - внезапно сказал дон Хуан, и его
голос заставил меня подскочить. - Тебе понадобится вся твоя
энергия. Ты должен быть в хорошей форме.
Он приготовил суп, но я не был голоден.
На следующий день, 9 ноября, дон Хуан позволил мне
съесть лишь крошку пищи и велел отдыхать. Я лежал все утро,
но расслабиться не мог. Я не имел представления, что у до
|
|
