щего автомобилем.
     -  Ты  не  забыл  про мотоциклы, да?  -  спросил  он  с
предательским  блеском  в глазах. Я нашел его  насмешки  над
моими вопросами забавными и не обидными и засмеялся вместе с
ним.
     Затем  он  объяснил,  что   олли   не  могут  принимать
руководство действиями или воздействовать на что-либо прямо;
однако  они  могут воздействовать на человека косвенно.  Дон
Хуан  сказал, что приходить в контакт с олли опасно, так как
олли могут вывести наружу самое худшее, что есть в человеке.
Ученичество здесь бывает долгим и трудным, сказал он, потому
что  необходимо  свести  к  минимуму все,  что  не  является
необходимым в жизни для того, чтобы выдержать нагрузку такой
встречи.  Дон  Хуан  сказал, что его  бенефактор,  когда  он
впервые  пришел  в контакт с олли, был вынужден  обжечься  и
получил  такие шрамы, как будто горный лев нападал на  него.
Что  касается его самого, сказал дон Хуан, так олли  толкнул
его  в  кучу  горящих  углей, и он немного  обжег  колено  и
лопатку,  но шрамы исчезли со временем, когда он стал с олли
одним целым.
     10  июня 1968 г. Я отправился с доном Хуаном в  дальнее
путешествие, чтобы участвовать в митоте. Я несколько месяцев
уже  ждал  такой возможности, однако я не  был  окончательно
уверен,  что  я хочу ехать. Я думал, что мои колебания  были
вызваны  страхом,  что  на митоте я  буду  вынужден  глотать
пейот,  а  у  меня  совсем   не  было  такого  намерения.  Я
неоднократно  разъяснял свои чувства дону Хуану. Сначала  он
терпеливо  смеялся,  но, наконец, он твердо заявил,  что  не
желает слушать больше ни одного слова о моих страхах.
     Настолько,  насколько  я  знал,   митот  был  идеальным
полигоном  для  того, чтобы я мог проверить ту  свою  схему,
которую  я  составил. Я все-таки так и не  бросил  полностью
свою  идею  о  скрытом лидере на  таких  сборищах.  Каким-то
образом у меня была мысль, что дон Хуан отбросил мою идею из
каких-то  своих   собственных   соображений,   поскольку  он
стремился  объяснить  все,  что имеет место  на  митотах,  в
терминах   в и д е н ь я .   Я думал, что мой интерес в том,
чтобы  найти  подходящее  объяснение   в  своих  собственных
терминах,  не  соответствовал  тому, что он хотел  от  меня,
поэтому  ему и пришлось отбросить мои выводы, как он  привык
делать со всем тем, что не подтверждало его систему.
     Как  раз  перед тем, как мы отправились в  путешествие,
дон Хуан облегчил мои сомнения относительно поедания пейота,
сказав,  что  я  буду присутствовать на встрече  только  для
того,  чтобы наблюдать. Я почувствовал подъем. В то время  я
был  почти уверен, что раскрою скрытую процедуру, при помощи
которой участники приходят к согласию.
     Время  шло  уже к вечеру, когда мы отправились.  Солнце
почти  коснулось горизонта; я чувствовал его на своей шее  и
жалел,  что у меня нет венецианской шторки на заднем  стекле
машины.  С  вершины  холма я мог смотреть вниз  на  огромную
равнину; дорога была похожа на черную ленту, расстеленную на
земле,  вверх  и вниз по бесчисленным холмам. Я  за  секунду
проследил  ее глазами прежде, чем мы начали спускаться,  она
бежала  прямо  на  юг  и исчезала за  рядом  низких  гор  на
горизонте.
     Дон  Хуан  сидел спокойно, глядя прямо  вперед.  Долгое
время  мы не проронили ни слова. Мне было неудобно от жары в
автомобиле. Я открыл все окна, но это не помогло, потому что
день   был   исключительно   жарким.   Я   чувствовал   себя
исключительно  раздраженным и беспокойным. Я стал жаловаться
на жару.
     Дон Хуан сделал гримасу и взглянул на меня испытующе.
     -  В  это время года повсюду в Мексике жарко, -  сказал
он, - с этим ничего нельзя поделать.
     Я  не смотрел на него, но знал, что он следит за  мной.
Машина  набрала  скорость, скользя вниз по склону. Я  смутно
увидел дорожный знак "vаdо" - выбоина. Когда я действительно
увидел  ухаб,  я  ехал  слишком быстро  и,  хотя  я  сбросил
скорость,  мы все же ощутили его и подскочили на сиденьях. Я
значительно уменьшил скорость; мы ехали через местность, где
скот  свободно  пасется по сторонам дороги,  местность,  где
труп  лошади  или  коровы, сбитой автомобилем,  был  обычным
явлением.  В  одном месте мне пришлось остановиться  совсем,
чтобы позволить лошади перейти дорогу.
     Я  стал  еще более беспокоен и раздражителен. Я  сказал
дону  Хуану,  что это жара; я сказал ему, что мне всегда  не
нравилась  жара, с самого детства, потому что каждое лето  я
чувствовал духоту и едва мог дышать.
     - Но теперь ты не ребенок, - сказал он.
     - Жара все еще удушает меня.
     - Что ж, голод обычно душил меня, когда я был ребенком,
- сказал он мягко. - Быть очень голодным - это единственное,
что  я знал, будучи ребенком, или же мн